Судебные решения, арбитраж
Разделы:
Дарение недвижимости; Сделки с недвижимостью
Обстоятельства: Истцом указано, что он является собственником квартиры, в которой на регистрационном учете состоит ее прежний собственник - бывшая супруга, брак между ними расторгнут, общего совместного хозяйства стороны не ведут, регистрация и проживание ответчицы в принадлежащем, истцу на праве собственности жилом помещении существенно ограничивают его права.
Обращаем Ваше внимание на то обстоятельство, что данное решение могло быть обжаловано в суде высшей инстанции и отменено
Судья: Свиридова О.С.
Судебная коллегия по гражданским делам Тульского областного суда в составе:
председательствующего Федоровой С.Б.,
судей Копаневой И.Н., Быковой Н.В.,
с участием прокурора Лазукиной О.Г.,
при секретаре И.,
рассмотрела в открытом судебном заседании гражданское дело по апелляционной жалобе А.В., подписанной его представителем по доверенности А.Е., являющейся также третьим лицом на стороне истца по первоначальному иску и ответчицей по встречному иску, на решение Советского районного суда г. Тулы от 26 июля 2017 года по иску А.В. к К.С. о признании утратившим право пользования жилым помещением, снятии с регистрационного учета, выселении и по встречному иску К.С. к А.В., А.Е. о признании недействительными сделок, применении последствий недействительности сделок.
Заслушав доклад судьи Копаневой И.Н., судебная коллегия
установила:
А.В. обратился в суд с иском к К.С. о признании утратившим право пользования жилым помещением, снятии с регистрационного учета, выселении, ссылаясь на то, что он является собственником квартиры <адрес>, в которой на регистрационном учете состоит ее прежний собственник - ответчик К.С., являющийся бывшим супругом его, истца, дочери А.Е., брак между которыми расторгнут в сентябре 2016 года, в связи с чем ответчик является для него, истца, бывшим членом семьи. Общего совместного хозяйства стороны не ведут, заключать договор о найме жилого помещения он, истец, с ответчиком не намерен. Регистрация и проживание ответчика в принадлежащем ему, истцу, на праве собственности жилом помещении существенно ограничивает его права истца, по поводу которой возник настоящий спор. Просил признать К.С. утратившим право пользования квартирой <адрес>, снять его с регистрационного учета по данному адресу, выселить.
Ответчик К.С. обратился в суд со встречным иском к А.В., А.Е. о признании недействительными сделок, применении последствий недействительности сделок, ссылаясь на то, что являлась собственником квартиры <адрес>, где состоял на регистрационном учете с 25 октября 2007 года 23 июля 2010 года между ним и А.Е. зарегистрирован брак, и с его согласия в указанной квартире поставлены на регистрационный учет в качестве членов семьи супруга А.Е., ее дочь от первого брака К.А. и А.А. - ребенок от брака с А.Е. 18 августа 2016 года брак между ним (К.С.) и А.Е. расторгнут. В августе 2016 года ему (К.С.) от сотрудников полиции, приехавших по заявлению А.Е. для его выселения из спорного жилого помещения, стало известно о переходе права собственности на указанное жилое помещение к А.В. (отец А.Е.). 30 августа 2016 года он (К.С.) получил в Управлении Федеральной службы государственной регистрации, кадастра и картографии по Тульской области (далее - Управление Росреестра по Тульской области) выписку из Единого государственного реестра прав на недвижимое имущество и сделок с ним, согласно которой собственником спорной квартиры на основании договора дарения с 12 августа 2016 года действительно является А.В. Именно с этого момента ему (К.С.) стало известно о переходе права собственности на квартиру, являющуюся предметом настоящего спора, и о нарушении его прав посредством совершения от его имени незаконной сделки дарения, в связи с чем в сентябре 2016 года он обратился в правоохранительные органы с заявлением о совершении мошеннических действий. При ознакомлении с материалами проверки по его заявлению он (К.С.) узнал, что 31 декабря 2014 года Управлением Росреестра Тульской области зарегистрирован договор дарения спорной квартиры от 18 декабря 2014 года, совершенный от его (К.С.) имени в пользу А.Е. Копия данного договора получена им (К.С.) 09 ноября 2016 года. Указанный договор он (К.С.) не подписывал, подписи и расшифровка подписи от его имени выполнены не им, обстоятельства, при которых произошла фальсификация договора и последующая его регистрация, ему неизвестны. 05 августа 2016 года А.Е. заключила договор дарения спорной квартиры со своим отцом А.В. Квартиру <адрес> он (К.С.) использовал исключительно для своего проживания, а также для проживания членов своей семьи, включая А.Е. Другого жилого помещения, принадлежащего ему (К.С.) на праве собственности он не имеет, в связи с чем намерения подарить свое единственное жилье у него не было. Просил восстановить срок для обращения в суд со встречным исковым заявлением о признании недействительными сделок дарения квартиры <адрес> и признать недействительными сделки в отношении данного недвижимого имущества, а именно договор дарения от 18 декабря 2014 года, заключенный от имени К.С. с А.Е.; договор дарения от 05 августа 2016 года, заключенный между А.Е. и А.В.; а также применить последствия недействительности сделок и зарегистрировать за ним (К.С.) право собственности на квартиру <адрес>.
Истец-ответчик А.В. в судебное заседание не явился, о времени и месте его проведения извещался надлежащим образом, сведений о причинах неявки не представил.
Представитель истца-ответчика А.В. по доверенности А.Е., являющаяся также третьим лицом по первоначальным исковым требованиям и ответчиком по встречному иску, в судебное заседание не явилась, о времени и месте его проведения извещалась надлежащим образом, сведений о причинах неявки не представила.
Представитель третьего лица и ответчика А.Е. по доверенности П.Е. в судебном заседании иск А.В. поддержала в полном объеме, просила его удовлетворить. Встречные исковые требования К.С. не признала, просила отказать в их удовлетворении.
Ответчик-истец К.С. в судебном заседании иск А.В. не признал, просил отказать в его удовлетворении, свои встречные исковые требования просил удовлетворить, указав, что их обоснованность подтверждена заключениями судебных экспертиз.
Представитель ответчика-истца К.С. по ордеру - адвокат Суворов И.В. в судебном заседании иск А.В. не признал, просил отказать в его удовлетворении, встречные исковые требования своего доверителя просил удовлетворить.
Представитель третьего лица - УМВД России по Тульской области в судебное заседание не явился, о времени и месте его проведения извещался надлежащим образом, в письменном заявлении ВРИО начальника отделения по обслуживанию Советского округа отдела по вопросам миграции УМВД РФ по г. Туле капитан полиции Л.О. просил рассмотреть дело в отсутствие представителя УМВД, разрешение исковых требований оставил на усмотрение суда.
Представитель третьего лица - администрации г. Тулы в судебное заседание не явился, о времени и месте его проведения администрация г. Тулы извещалась надлежащим образом. В письменном заявлении представитель администрации г. Тулы по доверенности П.И. просила рассмотреть дело в ее отсутствие, разрешение исковых требований оставила на усмотрение суда.
Представитель третьего лица - Управления Росреестра по Тульской области в судебное заседание не явился, о времени и месте его проведения Управление извещалось надлежащим образом, сведений о причинах неявки своего представителя не сообщило.
Исходя из положений ст. 167 ГПК РФ, суд первой инстанции счел возможным рассмотреть дело в отсутствие не явившихся лиц.
Суд решил:
А.В. в удовлетворении исковых требований к К.С. о признании утратившим право пользования жилым помещением, снятии с регистрационного учета, выселении отказать.
Встречные исковые требования К.С. к А.В., А.Е. о признании недействительными сделок и применении последствий недействительности сделок удовлетворить.
Признать недействительным договор дарения квартиры <адрес> от 18 декабря 2014 года, заключенный между А.Е. и неустановленным лицом от имени К.С.
Признать недействительным договор дарения квартиры <адрес> от 05 августа 2016 года, заключенный между А.Е. и А.В.
Применить последствия недействительности указанных сделок, истребовав из незаконного владения А.В. квартиру <адрес> и признав за К.С. право собственности на квартиру <адрес>.
Взыскать с А.Е., <данные изъяты> года рождения, место рождения: <данные изъяты>, в пользу Федерального бюджетного учреждения Российский Федеральный центр судебной экспертизы при министерстве юстиции Российской Федерации (ИНН <данные изъяты>) судебные расходы за проведение судебной экспертизы в сумме <данные изъяты> копеек.
Взыскать с А.В., <данные изъяты> года рождения, место рождения: п<данные изъяты>, в пользу Федерального бюджетного учреждения Российский Федеральный центр судебной экспертизы при министерстве юстиции Российской Федерации (ИНН <...>, КПП 770901001) судебные расходы за проведение судебной экспертизы в сумме <данные изъяты>.
Взыскать с А.Е., <данные изъяты> года рождения, место рождения: <данные изъяты>, в пользу Федерального бюджетного учреждения Тульская лаборатория судебной экспертизы Минюста России (ИНН <...>, ОКТМО 70701000) судебные расходы за проведение судебной экспертизы в сумме <данные изъяты>.
Взыскать с А.В., <данные изъяты> в пользу Федерального бюджетного учреждения Тульская лаборатория судебной экспертизы Минюста России (ИНН <...>, ОКТМО 70701000) судебные расходы за проведение судебной экспертизы в сумме <данные изъяты>.
Взыскать с А.Е., <данные изъяты> в пользу К.С., <данные изъяты>, расходы по уплате государственной пошлины в размере 300 рублей.
Взыскать с А.В., <данные изъяты> в пользу К.С., <данные изъяты>, расходы по уплате государственной пошлины в размере 300 рублей.
В апелляционной жалобе А.В., подписанной его представителем по доверенности А.Е., являющейся также третьим лицом на стороне истца по первоначальному иску и ответчицей по встречному иску, содержится требование об отмене указанного решения суда как незаконного и необоснованного.
Доводы апелляционной жалобы сводятся к утверждению о несоответствии выводов суда фактическим обстоятельствам дела, нарушении норм процессуального права, принципа состязательности сторон, о нарушении правовых норм при назначении и проведении комиссионной почерковедческой экспертизы.
В возражениях на апелляционную жалобу К.С. и прокуратура Советского района г. Тулы ссылаются на несостоятельность доводов заявителя жалобы и просят оставить решение суда без изменения.
В соответствии с ч. 1 ст. 327.1 ГПК РФ суд апелляционной инстанции рассматривает дело в пределах доводов, изложенных в апелляционной жалобе и возражениях относительно жалобы.
Проверив материалы дела в порядке ч. 1 ст. 327.1 ГПК РФ, обсудив доводы апелляционной жалобы и возражений на нее, выслушав пояснения представителя А.В. по доверенности А.Е., являющейся также третьим лицом на стороне истца по первоначальному иску и ответчицей по встречному иску, возражения К.С. и его представителя по ордеру - адвоката Суворова И.В., заключение прокурора Лазукиной О.Г., судебная коллегия не усматривает оснований для отмены обжалуемого решения суда.
Согласно ст. ст. 153, 154, 432 Гражданского кодекса РФ сделками признаются действия граждан и юридических лиц, направленные на установление, изменение или прекращение гражданских прав и обязанностей. Для заключения договора необходимо выражение согласованной воли двух сторон (двусторонняя сделка).
Договор считается заключенным в том случае, если каждая из сторон изъявила намерение (волю) приобрести для себя какие-либо гражданские права и обязанности, и сторонами в требуемой форме определены все существенные условия соответствующей сделки.
В соответствии с положениями ст. 209 Гражданского кодекса РФ права владения, пользования и распоряжения своим имуществом принадлежит собственнику этого имущества. Собственник вправе по своему усмотрению совершать в отношении принадлежащего ему имущества любые действия, не противоречащие закону и иным правовым актам и не нарушающие права и охраняемые законном интересы других лиц, в том числе отчуждать свое имущество в собственность другим лицам, передавать им, оставаясь собственником, права владения, пользования и распоряжения имуществом, отдавать имущество в залог и обременять его другими способами, распоряжаться им иным образом.
Право собственности на имущество, которое имеет собственника, может быть приобретено другим лицом на основании договора купли-продажи, мены, дарения или иной сделки об отчуждении этого имущества (п. 2 ст. 218 Гражданского кодекса РФ).
Согласно п. 1 ст. 572 Гражданского кодекса РФ по договору дарения одна сторона (даритель) безвозмездно передает или обязуется передать другой стороне (одаряемому) вещь в собственность либо имущественное право (требование) к себе или к третьему лицу либо освобождает или обязуется освободить ее от имущественной обязанности перед собой или перед третьим лицом.
Договор дарения недвижимого имущества должен быть совершен в письменной форме (ст. 574 Гражданского кодекса РФ).
В ст. 166 Гражданского кодекса РФ закреплено положение о том, что сделка недействительна по основаниям, установленным настоящим Кодексом, в силу признания ее таковой судом (оспоримая сделка) либо независимо от такого признания (ничтожная сделка).
В силу положений ст. 168 Гражданского кодекса РФ за исключением случаев, предусмотренных п. 2 настоящей статьи или иным законом, сделка, нарушающая требования закона или иного правового акта, является оспоримой, если из закона не следует, что должны применяться другие последствия нарушения, не связанные с недействительностью сделки (п. 1). Сделка, нарушающая требования закона или иного правового акта и при этом посягающая на публичные интересы либо права и охраняемые законом интересы третьих лиц, ничтожна, если из закона не следует, что такая сделка оспорима или должны применяться другие последствия нарушения, не связанные с недействительностью сделки (п. 2).
Так, как установлено судом первой инстанции и подтверждается материалами дела, квартира <адрес> с 21 октября 2011 года и по 31 декабря 2014 года принадлежала на праве собственности К.С. Основанием возникновения права собственности у К.В.С. на указанное жилое помещение явилось свидетельство о праве на наследство по закону <данные изъяты> от 05 октября 2011 года.
23 июля 2010 года К.С. зарегистрировал брак с А.Е., который решением мирового судьи судебного участка N 73 Советского района г. Тулы от 18 августа 2016 года расторгнут.
Еще до расторжения брака между К.С. и А.Е., а именно 31 декабря 2014 года, за А.Е. зарегистрировано право собственности на вышеуказанную квартиру на основании договора дарения от 18 декабря 2014 года, в подтверждение чего А.Е. 31 декабря 2014 года выдано свидетельство о государственной регистрации права серии <данные изъяты>.
05 августа 2016 года по договору дарения А.Е. подарила квартиру <адрес> своему отцу А.В.
12 августа 2016 года зарегистрирован переход права собственности на указанную квартиру от А.Е. к А.В.
14 сентября 2016 года К.С. обратился в прокуратуру Советского района г. Тулы о проведении проверки по факту подлинности договоров дарения квартиры от 18 декабря 2014 года и от 05 августа 2016 года.
В рамка проводимой ОП "Советский" УМВД России по г. Туле проверки были сделаны сначала исследование относительно того, кем, К.С., А.Е. или другим лицом, выполнены подпись от имени К.С. и запись "К.С.", изображения которых расположены в строке "Даритель" в копии договора дарения от 18 декабря 2014 года и копии заявления о переходе права собственности на объект недвижимого имущества, расположенного по адресу: <адрес>, а затем экспертиза. Кроме того, К.С. был представлен акт экспертного исследования от 28 ноября 2016 года.
Согласно справке об исследовании от 18 октября 2016 года, составленной экспертом ЭКЦ УМВД России по Тульской области В., запись "К.С.", изображения которой расположено в строке "Даритель" в копии договора дарения квартиры, заключенного между К.С. и А.Е. от 18 декабря 2014 года, выполнена, вероятно, К.С. Ответить на вопрос в категорической форме не представилось возможным по причине краткости записи, ограничившей объем содержащего в ней графического материала. Установить кем - К.С., А.Е. или другим лицом (лицами) выполнены подписи от имени К.С., изображения которых расположены в строке "Даритель" в копии договора дарения квартиры, заключенного между К.С. и А.Е. от 18 декабря 2014 года, а также в строках "(подпись заявителя)" графы N 7 "Расписку в получении документов прошу:", а также в строке "(подпись)" С.В. Кузменко" графы N 15 "Подпись" в копии заявления о переходе права собственности на указанный выше объект недвижимого имущества от 18 декабря 2014 года, не представилось возможным по причине слабой окрашенности штрихов изображений подписей, что затруднило процесс выявления идентификационных признаков.
В соответствии с актом экспертного исследования N 2615 от 01 декабря 2016 года, составленным и подписанным ведущим экспертом отдела исследования документов ФБУ Тульской ЛСЭ Минюста России Л.Е., рукописные записи и подписи, выполненные от имени К.С., расположенные в договоре N 901/01 от 09 января 2014 года, договоре N 904/01 от 16 января 2014 года и расписке по делу N 21/91773 в получении документов на предоставление государственной и муниципальной услуги от 03 ноября 2015 года (из ГБУ ТО "МФЦ" отделение N 21 в г. Туле), квитанциях об оплате коммунальных услуг за 2014-2015 годы в количестве 13 штук, соглашении об оказании юридической помощи от 26 ноября 2016 года, выполнены одним лицом. Рукописные записи и подписи, выполненные от имени К.С., расположенные в электрофотокопии договора дарения квартиры от 18 декабря 2014 года, в документах, перечисленных выше, выполнены разными лицами.
В заключении эксперта N 4968, составленным экспертом ЭКЦ УМВД России по Тульской области В. по результатам оконченной 20 декабря 2016 года экспертизы, в разделе "Выводы" указано, что рукописная запись "Кузменко Сергей Вячеславович" и подпись от имени К.С., расположенные в строке "Даритель" в договоре дарения квартиры, заключенного между К.С. и А.Е. от 18 декабря 2014 года, а также подписи от имени К.С., расположенные в строках "(подпись заявителя)" графы N 7 "Расписку в получении документов прошу:", а также в строке "(подпись)" С.В. Кузменко" графы N 15 "Подпись" в копии заявления о переходе права собственности на указанный выше объект недвижимого имущества от 18 декабря 2014 года, выполнены К.С.
Постановлением О/у ОЭБ и ПК УМВД России по г. Туле от 14 февраля 2017 года в возбуждении уголовного дела в отношении А.Е. по сообщению о совершении преступления, предусмотренного ч. 4 ст. 159 УК РФ, отказано на основании п. 1 ч. 1 ст. 24 УПК РФ в связи с отсутствием в деянии состава преступления.
В исковом заявлении и в хода рассмотрения настоящего дела К.С. утверждал, что договор дарения от 18 декабря 2014 года он не подписывал, намерения подарить свое единственное жилое помещение не имел.
В целях выяснения всех имеющих существенное значение для дела обстоятельств судом первой инстанции 23 декабря 2016 года назначена судебная почерковедческая экспертиза, производство которой поручено экспертам Министерства юстиции Российской Федерации.
Согласно выводам, содержащимся в заключении эксперта N 2867 от 26 января 2017 года, выполненного экспертом ФБУ Тульской ЛСЭ Минюста России Л.Е., рукописная удостоверительная запись "К.С." и подпись от имени К.С., расположенные в договоре дарения <адрес>, заключенном между А.Е. и К.С. от 18 декабря 2014 года, выполнены не К.С., а другим лицом.
В связи с возникшими противоречиями между данным заключением эксперта и вышеназванными экспертными заключениями судом первой инстанции 30 января 2017 года назначена повторная судебная почерковедческая экспертиза, производство которой поручено экспертам ФБУ РФ Центр судебной экспертизы при Министерстве юстиции РФ (далее - ФБУ РФ ЦСЭ при Минюсте России).
Однако в заключении экспертов N 460/31-06-2 от 02 мая 2017 года эксперты ФБУ РФ ЦСЭ при Минюсте России указали, что решить вопрос, кем - К.С. или другим лицом выполнены рукописная запись "Кузменко Сергей Вячеславович" и подпись от его имени, расположенные на оборотной стороне договора дарения квартиры <адрес> от 18 декабря 2014 года, заключенного от имени дарителя К.С. и одаряемой А.Е., в разделе "подписи:" после слова "даритель", не представилось возможным поскольку при оценке результатов сравнительного исследования установлено, что совпадающие признаки, несмотря на их устойчивость и многочисленность, при имеющихся различиях и признаках необычного выполнения не составляют совокупности, индивидуализирующей почерк исполнителя. Поэтому они, при наличии различающихся признаков, не могут быть положены в основу положительного (категорического или вероятного) вывода. Различающиеся признаки, несмотря на их значительный объем, не могут служить основанием и для отрицательного вывода, так как из-за ограниченного количества свободных образцов почерка К.С. невозможно проверить их устойчивость и дать им однозначную оценку: являются ли они вариантами признаков почерка К.С., не проявившимися в представленном сравнительном материале, либо это признаки почерка другого лица. Причиной расхождения выводов настоящей и первичной экспертиз является то, что при производстве первичной экспертизы N 2867 от 26 января 2017 года эксперт Л.Е. проигнорировала свободные образцы почерка К.С., наиболее сопоставимые с исследуемой записью (например, в договоре дарения от 01 июля 2014 года, записи на оборотной стороне ремонтного заказа N <данные изъяты> от 10 июня 2010 года. При производстве повторной экспертизы учитывались эти и ряд других свободных образцов, благодаря наличию этих образцов большинство признаков, отмеченных в первичной экспертизе как "различающиеся", проявились в качестве "совпадений" в вышеуказанных образцах.
При таких обстоятельствах, принимая во внимание также заявление К.С. о том, что он не подписывал и договор купли-продажи земельного участка от 01 июля 2014 года, ссылку на который делают эксперты ФБУ РФ ЦСЭ при Минюсте России, и представленное К.С. подлинное собственноручно написанное заявление в отдел полиции "Советский" УМВД России по г. Туле от 20 декабря 2016 года, поступивший из МРЭО ГИБДД УМВД России по Тульской области по запросу суда на основании ходатайства А.Е. подлинный договор N В 010069 купли-продажи транспортного средства от 05 августа 2015 года, содержащий подпись К.С., судом первой инстанции 16 июня 2017 года назначена комплексная судебная почерковедческая экспертиза, производство которой поручено экспертам Тульской лаборатории судебной экспертизы Министерства юстиции РФ.
В соответствии с выводами комиссионной почерковедческой экспертизы N 1365 от 07 июля 2017 года, выполненной экспертами Тульской ЛСЭ Министерства юстиции РФ Л.Е. и К.В.М., удостоверительная запись "К.С.", расположенная в договоре дарения квартиры <адрес>, заключенном между А.Е. и К.С. 18 декабря 2014 года, удостоверительная запись "К.С.", расположенная в договоре дарения земельного участка N 120 площадью 1080 кв. м по адресу: <адрес>, заключенном между А.Е. и К.С. 01 июля 2014 года, выполнены не К.С., а другим лицом. Подпись от имени К.С., расположенная в договоре дарения квартиры <адрес>, заключенном между А.Е. и К.С. 18 декабря 2014 года; подпись от имени К.С., расположенная в договоре дарения земельного N 120 площадью 1080 кв. м по адресу: <адрес> заключенном между А.Е. и К.С. 01 июля 2014 года, выполнены не К.С., а другим лицом.
В судебном заседании эксперты Л.Е. и К.В.М. подтвердили, выводы, изложенные в экспертных заключениях N 2867 от 26 января 2017 года и N 1365 от 07 июля 2017 года, пояснив также, что при сравнении представленных рукописных записей и подписей между собой, представленных в достаточном объеме для дачи заключения, установлен индивидуальный комплекс 12 совпадающих признаков, достаточный для вывода о том, что запись и подпись выполнены одним лицом и представляют собой единый почерковый материал; при оценке результатов сравнительного исследования установлено, что приведенные в заключении различающиеся признаки устойчивы, существенны, выходят за пределы вариативности почерка и подписи К.С. и образуют совокупность, достаточную для вывода о выполнении рукописной записи и подписи не К.С., а другим лицом; имеющихся в материалах дела образцов почерка К.С. достаточно для однозначных выводов, изложенных в указанных заключениях; выводы экспертов ФБУ РФ ЦСЭ при Минюсте России Ч. и П.Т. основаны на том, что данные эксперты приняли во внимание договор купли-продажи земельного участка от 01 июля 2014 года, заключенный между А.Е. и К.С. Однако этот договор также подписан не К.С.; в рамках комиссионного исследования каждый из экспертов провел самостоятельные исследования, и после совещания между собой они пришли к общему единому выводу, сформулировав его и подписав заключение.
Проанализировав и оценив указанные доказательства, пояснения участвующих в деле лиц, суд первой инстанции обоснованно пришел как к выводу об отсутствии правовых оснований для удовлетворения первоначальных исковых требований А.В. к К.С. о признании утратившим право пользования жилым помещением - квартирой <адрес>, снятии с регистрационного учета, выселении, так и к выводу об удовлетворении встречных исковых требований К.С. о признании недействительными договора дарения спорной квартиры от 18 декабря 2014 года и заключенного впоследствии договора дарения той же квартиры от 05 августа 2016 года и применения последствий недействительности сделки в виде истребования квартиры из незаконного владения А.В. и признания права собственности на спорное жилое помещение за К.С.
М-вы, по которым суд первой инстанции пришел к таким выводам, подробно, со ссылкой на нормы права и установленные по делу обстоятельства, приведены в обжалуемом решении суда, и их правильность не вызывает у судебной коллегии сомнений.
Доводы апелляционной жалобы не ставят под сомнение правильность позиции суда первой инстанции.
По существу все эти доводы сводятся к несогласию с тем, что суд первой инстанции нашел достоверными и положил в основу своих выводов заключение эксперта N 2867 от 26 января 2017 года и заключение комиссионной почерковедческой экспертизы N 1365 от 07 июля 2017 года, данных экспертами Тульской ЛСЭ Минюста России.
Однако судебная коллегия находит позицию заявителя жалобы несостоятельной, основанной на субъективной оценке имеющихся в деле доказательств и субъективном, ошибочном толковании норм материального и процессуального права.
Все доводы апелляционной жалобы аналогичны доводам стороны А-вых, являвшимся предметом исследования и оценки суда первой инстанции, которую судебная коллегия находит обоснованной и правильной.
Так, суд первой инстанции, оценив вышеуказанные заключения экспертов Тульской ЛСЭ Минюста России за N 2867 от 26 января 2017 года и за N 1365 от 07 июля 2017 года и пояснения экспертов Л.Е. и К.В.М., данные в судебном заседании, по правилам ст. 67 ГПК РФ, принял в качестве относимых, допустимых и достоверных доказательств по делу пояснения названных экспертов и данные ими заключения N 2867 от 26 января 2017 года и N 1365 от 07 июля 2017 года.
При этом суд первой инстанции, исходя из положений ст. ст. 59, 67, 86, 187 ГПК РФ, отметил, что экспертные заключения оцениваются им с точки зрения соблюдения процессуального порядка назначения экспертизы, соблюдения процессуальных прав лиц, участвующих в деле, соответствия заключения поставленным вопросам, его полноты, обоснованности и достоверности в сопоставлении с другими доказательствами по делу.
Выполняя требований ч. 4 ст. 198 ГПК РФ, суд первой инстанции в мотивировочной части своего решения привел доводы, по которым он принял заключения экспертов N 2867 от 26 января 2017 года и N 1365 от 07 июля 2017 года и пояснения экспертов Л.Е. и К.В.М. как относимые, допустимые и достоверные доказательства, правильно обратив внимание на то, что пояснения названных экспертов последовательны, не противоречивы и согласуются с иными собранными по делу доказательствами, заключения экспертов N 2867 от 26 января 2017 года и N 1365 от 07 июля 2017 года даны на основании экспертиз, проведенных в рамках судебного разбирательства, эксперты предупреждены об уголовной ответственности за дачу заведомо ложного заключения, также им разъяснены права и обязанности эксперта, предусмотренные статьей 85 ГПК РФ, сведений о заинтересованности экспертов в исходе дела не имеется; эксперты имеют соответствующую квалификацию, стаж и опыт работы, данные ими заключения полностью соответствуют требованиям законодательства, выводы экспертов логичны, аргументированы, научно обоснованы и непротиворечивы; названные экспертные заключения подробно мотивированы, являются понятными, основаны на материалах дела и представленных сторонами документах; при производстве комиссионной почерковедческой экспертизы N 1365 от 07 июля 2017 года эксперты Л.Е. и К.В.М., выполнившие его, по сравнению с экспертами ФБУ РФ ЦСЭ при Минюсте России Ч. и П.Т. располагали наиболее достаточным и более полным объемом письменных доказательств, представленных сторонами и истребованных судом.
Доводы представителя А.Е. по доверенности П.Е. о том, что суд необоснованно вышел за пределы предмета рассматриваемого спора, поставив при назначении комиссионной экспертизы вопрос, в том числе, по поводу договора дарения земельного участка от 01 июля 2014 года, правильно признан судом первой инстанции несостоятельным по мотиву того, что данный вопрос перед экспертами поставлен в связи с заявлением К.С. о том, что он не подписывал данный договор, который эксперты Ч. и П.Т. исследовали в качестве документа, содержащего свободные образцы почерка К.С.
Дал суд первой инстанции надлежащую правовую оценку и доводам представителя А.Е. по доверенности П.Е. о том, что эксперт Л.Е. не имела право на участие при производстве комиссионной почерковедческой экспертизы N 1365 от 07 июля 2017 года, поскольку ранее уже высказала свое мнение при составлении акта экспертного исследования по договору N 591 от 28 ноября 2016 года и даче заключения N 2867 от 26 января 2017 года, а также о том, что суд лишил их возможности представить дополнительные письменные доказательства и необоснованно отказал в назначении повторной экспертизы, и о том, что суд не в полной мере исполнил обязанность по сбору письменных доказательств, в связи с чем имеющиеся в материалах дела экспертные заключения, данные экспертами Тульской ЛСЭ Минюста России, нельзя признать достоверными.
При этом суд первой инстанции правильно указал, что приведенные доводы основаны на ошибочном толковании норм процессуального права, в частности положений ст. 87 ГПК РФ, из которой следует, что только дополнительная и повторная экспертизы должны быть поручены другому эксперту или другим экспертам, в данном же конкретном случае комиссионная экспертиза была назначена впервые, в связи с чем поручение ее производства тому же эксперту не противоречит нормами гражданского процессуального законодательства, а то обстоятельство, что эксперт Л.Е. 28 ноября 2016 года составила акт экспертного исследования на основании договора, заключенного с К.С., в котором содержатся выводы, аналогичные выводам эксперта, изложенным выше, само по себе не свидетельствует о необоснованности последующих судебных экспертных заключений и о какой-либо заинтересованности эксперта в исходе дела.
Подтверждается материалами дела и утверждение суда первой инстанции о том, что ссылка представителя А.Е. по доверенности П.Е. о лишении их возможности представить дополнительные письменные доказательства и необоснованном отказе в назначении повторной экспертизы основана на предположении, стремлении А.Е. уйти от ответственности и выбором способа защиты.
Как правильно обратил внимание суд первой инстанции, согласно материалам дела о каждом судебном заседании лица, участвующие в деле, извещались в установленном законом порядке, в том числе до сведения А.Е. и ее представителя доводилось ходатайство экспертов ФБУ РФ ЦСЭ при Минюсте России Ч. и П.Т. от 13 марта 2017 года о предоставлении дополнительных доказательств в срок до 30 марта 2017 года, однако соответствующее ходатайство об оказании содействия в сборе письменных доказательств представлено суду лишь 09 июня 2017 года после возвращения в суд гражданского дела с заключением эксперта N 460/31-06-2 от 02 мая 2017 года, несмотря на это, данное ходатайство в тот же день было рассмотрено и удовлетворено в судебном заседании от 09 июня 2017 года.
Не оставил без внимания суд первой инстанции и довод представителя А.Е. по доверенности П.Е. о том, что ее не известили о времени и месте судебного заседания от 16 июня 2017 года, в котором была допрошена эксперт Л.Е., в связи с она не смогла задать необходимые вопросы, а суд назначил комиссионную экспертизу.
Отклоняя данный довод, суд первой инстанции также исходил из материалов дела, согласно которым представитель А.Е. по доверенности П.Е. была извещена о ходатайстве представителя К.С. по ордеру адвоката Суворова И.В. о вызове в судебное заседание эксперта Л.Е., и собственноручно на данном ходатайстве написала, что ознакомлена с ним, и что оставляет это на усмотрение суда; более того, представителем А.Е. вопросы эксперту Л.Е., присутствовавшему в последующем в судебном заседании 26 июля 2017 года, не задавались.
Привел в соответствии с требованиями ч. 4 ст. 198 ГПК РФ в своем решении суд первой инстанции и доводы, по которым он отверг как доказательства заключение экспертов ФБУ РФ ЦСЭ при Минюсте России за N 460/31-06-2 от 02 мая 2017 года и заключение эксперта ЭКЦ УМВД России по Тульской области за N 4968 от 25 ноября 2016 года.
Оценивая и, делая вывод о том, что заключение экспертов ФБУ РФ ЦСЭ при Минюсте России за N 460/31-06-2 от 02 мая 2017 года не может быть принято во внимание, суд первой инстанции правильно указал на то, что данное заключение носит вероятностный характер, что не приемлемо в рамках рассмотрения имеющегося спора; выводы, содержащиеся в этом заключении, основаны, в том числе, на исследовании экспертами документов, носящих недостоверный характер, а именно договора дарения земельного участка от 01 июля 2014 года, а также записи на оборотной стороне ремонтного заказа N СМ00003620 от 10 июня 2010 года, в которых согласно выводам комиссионной почерковедческой экспертизы N 1365 от 07 июля 2017 года, подпись от имени К.С., расположенная в договоре дарения земельного участка от 01 июля 2014 года, выполнена не К.С., а другим лицом; К.С. в судебном заседании отрицал принадлежность ему записи на оборотной стороне ремонтного заказа N СМ00003620 от 10 июня 2010 года.
Учел суд первой инстанции и объяснения К.С. о том, что он первоначально невнимательно отнесся к сбору письменных доказательств, поэтому не сразу обратил внимание суда на то, что указанные выше документы -договор дарения земельного участка от 01 июля 2014 года и запись на оборотной стороне ремонтного заказа N СМ00003620 от 10 июня 2010 года - им не подписывались; более того, с момента совершения оспариваемой им сделки дарения квартиры прошло более трех лет, а он не являлся ее стороной, события, происходящие в этот период времени, не помнит достаточно четко.
Оценивая имеющееся в материалах дела заключение эксперта N 4968 от 25 ноября 2016 года, выполненное ЭКЦ УМВД России по Тульской области, суд первой инстанции правильно отметил, что данному заключению также нельзя придать доказательственное значение и нельзя положить его в основу принимаемого решения, поскольку оно дано в порядке досудебной подготовки, в рамках проверки органами полиции заявления К.С., в связи с чем эксперт В., давшая данное заключение, не предупреждалась об уголовной ответственности. Кроме того, предметом исследования названной экспертизы являлся договор дарения квартиры, заключенный между К.С. и А.Е. 18 декабря 2014 года, выполненный на двух листах бумаги белого цвета формата А 4. Между тем представленный по запросу суда подлинник оспариваемого договора представляет собой документ на одном листе формата А 4, на это обстоятельство было обращено внимание и в заключении экспертов N 460/31-06-2 от 02 мая 2017 года, где эксперты ФБУ РФ ЦСЭ при Минюсте России Ч. и П.Т. указали, что судя по иллюстрациям, имеющимся в заключениях N 2867 от 26 января 2017 года и N 4968 от 20 декабря 2016 года, эксперты Л.Е. и В. исследовали различные экземпляры договора дарения, оригинал экземпляра договора дарения исследовался экспертом Л.Е.
При всем указанном нельзя не согласиться с выводом суда первой инстанции о том, что при сравнении всех имеющихся в материалах дела экспертных заключений именно выводы, содержащиеся в заключении эксперта N 2867 от 26 января 2017 года и в заключении комиссионной судебно-почерковедческой экспертизы N 1365 от 07 июля 2017 года, составленных Тульской ЛСЭ Минюста России, полностью отвечают требованиям относимости, допусти и достоверности.
Доводы апелляционной жалобы о нарушении судом первой инстанции норм процессуального права при решении вопросов о назначении почерковедческих экспертиз и о неправомерном придании судом первой инстанции доказательственного значения заключению эксперта N 2867 от 26 января 2017 года и заключению комиссионной почерковедческой экспертизы N 1365 от 07 июля 2017 года, данных экспертами Тульской ЛСЭ Минюста России, являются несостоятельными, так как опровергаются материалами дела и содержанием обжалуемого решения суда.
Указаний на какие-либо иные, юридически значимые обстоятельства для дела, которые не были предметом исследования и оценки суда первой инстанции и которые требуют дополнительной проверки, апелляционная жалоба не содержит.
Фактически все доводы апелляционной жалобы основаны на иной, чем у суда первой инстанции, оценке собранных по делу доказательств, установленных обстоятельств и ином толковании норм права самим заявителем жалобы.
Однако иные, чем у суда первой инстанции, оценка доказательств, обстоятельств и толкования закона заявителем жалобы не свидетельствуют о том, что судом первой инстанции вынесено неправомерное решение.
Исходя из всего вышеуказанного и принимая во внимание то, что нарушений норм материального и процессуального права, которые в соответствии со ст. 330 ГПК РФ привели или могли привести к неправильному разрешению дела, судом первой инстанции не допущено, судебная коллегия считает, что оснований для отмены решения Советского районного суда г. Тулы от 26 июля 2017 года по доводам апелляционной жалобы А.В., подписанной его представителем по доверенности А.Е., являющейся также третьим лицом на стороне истца по первоначальному иску и ответчицей по встречному иску, не имеется.
На основании изложенного, руководствуясь ст. 328 ГПК РФ, судебная коллегия
определила:
решение Советского районного суда г. Тулы от 26 июля 2017 года оставить без изменения, а апелляционную жалобу А.В., подписанную его представителем по доверенности А.Е., являющейся также третьим лицом на стороне истца по первоначальному иску и ответчицей по встречному иску, - без удовлетворения.
© Обращаем особое внимание коллег на необходимость ссылки на "REALTIST.RU | Теория и практика управления недвижимостью" при цитированиии (для on-line проектов обязательна активная гиперссылка)
АПЕЛЛЯЦИОННОЕ ОПРЕДЕЛЕНИЕ ТУЛЬСКОГО ОБЛАСТНОГО СУДА ОТ 16.11.2017 ПО ДЕЛУ N 33-3799/2017
Требование: О признании утратившим право пользования жилым помещением, снятии с регистрационного учета, выселении.Разделы:
Дарение недвижимости; Сделки с недвижимостью
Обстоятельства: Истцом указано, что он является собственником квартиры, в которой на регистрационном учете состоит ее прежний собственник - бывшая супруга, брак между ними расторгнут, общего совместного хозяйства стороны не ведут, регистрация и проживание ответчицы в принадлежащем, истцу на праве собственности жилом помещении существенно ограничивают его права.
Обращаем Ваше внимание на то обстоятельство, что данное решение могло быть обжаловано в суде высшей инстанции и отменено
ТУЛЬСКИЙ ОБЛАСТНОЙ СУД
АПЕЛЛЯЦИОННОЕ ОПРЕДЕЛЕНИЕ
от 16 ноября 2017 г. по делу N 33-3799
Судья: Свиридова О.С.
Судебная коллегия по гражданским делам Тульского областного суда в составе:
председательствующего Федоровой С.Б.,
судей Копаневой И.Н., Быковой Н.В.,
с участием прокурора Лазукиной О.Г.,
при секретаре И.,
рассмотрела в открытом судебном заседании гражданское дело по апелляционной жалобе А.В., подписанной его представителем по доверенности А.Е., являющейся также третьим лицом на стороне истца по первоначальному иску и ответчицей по встречному иску, на решение Советского районного суда г. Тулы от 26 июля 2017 года по иску А.В. к К.С. о признании утратившим право пользования жилым помещением, снятии с регистрационного учета, выселении и по встречному иску К.С. к А.В., А.Е. о признании недействительными сделок, применении последствий недействительности сделок.
Заслушав доклад судьи Копаневой И.Н., судебная коллегия
установила:
А.В. обратился в суд с иском к К.С. о признании утратившим право пользования жилым помещением, снятии с регистрационного учета, выселении, ссылаясь на то, что он является собственником квартиры <адрес>, в которой на регистрационном учете состоит ее прежний собственник - ответчик К.С., являющийся бывшим супругом его, истца, дочери А.Е., брак между которыми расторгнут в сентябре 2016 года, в связи с чем ответчик является для него, истца, бывшим членом семьи. Общего совместного хозяйства стороны не ведут, заключать договор о найме жилого помещения он, истец, с ответчиком не намерен. Регистрация и проживание ответчика в принадлежащем ему, истцу, на праве собственности жилом помещении существенно ограничивает его права истца, по поводу которой возник настоящий спор. Просил признать К.С. утратившим право пользования квартирой <адрес>, снять его с регистрационного учета по данному адресу, выселить.
Ответчик К.С. обратился в суд со встречным иском к А.В., А.Е. о признании недействительными сделок, применении последствий недействительности сделок, ссылаясь на то, что являлась собственником квартиры <адрес>, где состоял на регистрационном учете с 25 октября 2007 года 23 июля 2010 года между ним и А.Е. зарегистрирован брак, и с его согласия в указанной квартире поставлены на регистрационный учет в качестве членов семьи супруга А.Е., ее дочь от первого брака К.А. и А.А. - ребенок от брака с А.Е. 18 августа 2016 года брак между ним (К.С.) и А.Е. расторгнут. В августе 2016 года ему (К.С.) от сотрудников полиции, приехавших по заявлению А.Е. для его выселения из спорного жилого помещения, стало известно о переходе права собственности на указанное жилое помещение к А.В. (отец А.Е.). 30 августа 2016 года он (К.С.) получил в Управлении Федеральной службы государственной регистрации, кадастра и картографии по Тульской области (далее - Управление Росреестра по Тульской области) выписку из Единого государственного реестра прав на недвижимое имущество и сделок с ним, согласно которой собственником спорной квартиры на основании договора дарения с 12 августа 2016 года действительно является А.В. Именно с этого момента ему (К.С.) стало известно о переходе права собственности на квартиру, являющуюся предметом настоящего спора, и о нарушении его прав посредством совершения от его имени незаконной сделки дарения, в связи с чем в сентябре 2016 года он обратился в правоохранительные органы с заявлением о совершении мошеннических действий. При ознакомлении с материалами проверки по его заявлению он (К.С.) узнал, что 31 декабря 2014 года Управлением Росреестра Тульской области зарегистрирован договор дарения спорной квартиры от 18 декабря 2014 года, совершенный от его (К.С.) имени в пользу А.Е. Копия данного договора получена им (К.С.) 09 ноября 2016 года. Указанный договор он (К.С.) не подписывал, подписи и расшифровка подписи от его имени выполнены не им, обстоятельства, при которых произошла фальсификация договора и последующая его регистрация, ему неизвестны. 05 августа 2016 года А.Е. заключила договор дарения спорной квартиры со своим отцом А.В. Квартиру <адрес> он (К.С.) использовал исключительно для своего проживания, а также для проживания членов своей семьи, включая А.Е. Другого жилого помещения, принадлежащего ему (К.С.) на праве собственности он не имеет, в связи с чем намерения подарить свое единственное жилье у него не было. Просил восстановить срок для обращения в суд со встречным исковым заявлением о признании недействительными сделок дарения квартиры <адрес> и признать недействительными сделки в отношении данного недвижимого имущества, а именно договор дарения от 18 декабря 2014 года, заключенный от имени К.С. с А.Е.; договор дарения от 05 августа 2016 года, заключенный между А.Е. и А.В.; а также применить последствия недействительности сделок и зарегистрировать за ним (К.С.) право собственности на квартиру <адрес>.
Истец-ответчик А.В. в судебное заседание не явился, о времени и месте его проведения извещался надлежащим образом, сведений о причинах неявки не представил.
Представитель истца-ответчика А.В. по доверенности А.Е., являющаяся также третьим лицом по первоначальным исковым требованиям и ответчиком по встречному иску, в судебное заседание не явилась, о времени и месте его проведения извещалась надлежащим образом, сведений о причинах неявки не представила.
Представитель третьего лица и ответчика А.Е. по доверенности П.Е. в судебном заседании иск А.В. поддержала в полном объеме, просила его удовлетворить. Встречные исковые требования К.С. не признала, просила отказать в их удовлетворении.
Ответчик-истец К.С. в судебном заседании иск А.В. не признал, просил отказать в его удовлетворении, свои встречные исковые требования просил удовлетворить, указав, что их обоснованность подтверждена заключениями судебных экспертиз.
Представитель ответчика-истца К.С. по ордеру - адвокат Суворов И.В. в судебном заседании иск А.В. не признал, просил отказать в его удовлетворении, встречные исковые требования своего доверителя просил удовлетворить.
Представитель третьего лица - УМВД России по Тульской области в судебное заседание не явился, о времени и месте его проведения извещался надлежащим образом, в письменном заявлении ВРИО начальника отделения по обслуживанию Советского округа отдела по вопросам миграции УМВД РФ по г. Туле капитан полиции Л.О. просил рассмотреть дело в отсутствие представителя УМВД, разрешение исковых требований оставил на усмотрение суда.
Представитель третьего лица - администрации г. Тулы в судебное заседание не явился, о времени и месте его проведения администрация г. Тулы извещалась надлежащим образом. В письменном заявлении представитель администрации г. Тулы по доверенности П.И. просила рассмотреть дело в ее отсутствие, разрешение исковых требований оставила на усмотрение суда.
Представитель третьего лица - Управления Росреестра по Тульской области в судебное заседание не явился, о времени и месте его проведения Управление извещалось надлежащим образом, сведений о причинах неявки своего представителя не сообщило.
Исходя из положений ст. 167 ГПК РФ, суд первой инстанции счел возможным рассмотреть дело в отсутствие не явившихся лиц.
Суд решил:
А.В. в удовлетворении исковых требований к К.С. о признании утратившим право пользования жилым помещением, снятии с регистрационного учета, выселении отказать.
Встречные исковые требования К.С. к А.В., А.Е. о признании недействительными сделок и применении последствий недействительности сделок удовлетворить.
Признать недействительным договор дарения квартиры <адрес> от 18 декабря 2014 года, заключенный между А.Е. и неустановленным лицом от имени К.С.
Признать недействительным договор дарения квартиры <адрес> от 05 августа 2016 года, заключенный между А.Е. и А.В.
Применить последствия недействительности указанных сделок, истребовав из незаконного владения А.В. квартиру <адрес> и признав за К.С. право собственности на квартиру <адрес>.
Взыскать с А.Е., <данные изъяты> года рождения, место рождения: <данные изъяты>, в пользу Федерального бюджетного учреждения Российский Федеральный центр судебной экспертизы при министерстве юстиции Российской Федерации (ИНН <данные изъяты>) судебные расходы за проведение судебной экспертизы в сумме <данные изъяты> копеек.
Взыскать с А.В., <данные изъяты> года рождения, место рождения: п<данные изъяты>, в пользу Федерального бюджетного учреждения Российский Федеральный центр судебной экспертизы при министерстве юстиции Российской Федерации (ИНН <...>, КПП 770901001) судебные расходы за проведение судебной экспертизы в сумме <данные изъяты>.
Взыскать с А.Е., <данные изъяты> года рождения, место рождения: <данные изъяты>, в пользу Федерального бюджетного учреждения Тульская лаборатория судебной экспертизы Минюста России (ИНН <...>, ОКТМО 70701000) судебные расходы за проведение судебной экспертизы в сумме <данные изъяты>.
Взыскать с А.В., <данные изъяты> в пользу Федерального бюджетного учреждения Тульская лаборатория судебной экспертизы Минюста России (ИНН <...>, ОКТМО 70701000) судебные расходы за проведение судебной экспертизы в сумме <данные изъяты>.
Взыскать с А.Е., <данные изъяты> в пользу К.С., <данные изъяты>, расходы по уплате государственной пошлины в размере 300 рублей.
Взыскать с А.В., <данные изъяты> в пользу К.С., <данные изъяты>, расходы по уплате государственной пошлины в размере 300 рублей.
В апелляционной жалобе А.В., подписанной его представителем по доверенности А.Е., являющейся также третьим лицом на стороне истца по первоначальному иску и ответчицей по встречному иску, содержится требование об отмене указанного решения суда как незаконного и необоснованного.
Доводы апелляционной жалобы сводятся к утверждению о несоответствии выводов суда фактическим обстоятельствам дела, нарушении норм процессуального права, принципа состязательности сторон, о нарушении правовых норм при назначении и проведении комиссионной почерковедческой экспертизы.
В возражениях на апелляционную жалобу К.С. и прокуратура Советского района г. Тулы ссылаются на несостоятельность доводов заявителя жалобы и просят оставить решение суда без изменения.
В соответствии с ч. 1 ст. 327.1 ГПК РФ суд апелляционной инстанции рассматривает дело в пределах доводов, изложенных в апелляционной жалобе и возражениях относительно жалобы.
Проверив материалы дела в порядке ч. 1 ст. 327.1 ГПК РФ, обсудив доводы апелляционной жалобы и возражений на нее, выслушав пояснения представителя А.В. по доверенности А.Е., являющейся также третьим лицом на стороне истца по первоначальному иску и ответчицей по встречному иску, возражения К.С. и его представителя по ордеру - адвоката Суворова И.В., заключение прокурора Лазукиной О.Г., судебная коллегия не усматривает оснований для отмены обжалуемого решения суда.
Согласно ст. ст. 153, 154, 432 Гражданского кодекса РФ сделками признаются действия граждан и юридических лиц, направленные на установление, изменение или прекращение гражданских прав и обязанностей. Для заключения договора необходимо выражение согласованной воли двух сторон (двусторонняя сделка).
Договор считается заключенным в том случае, если каждая из сторон изъявила намерение (волю) приобрести для себя какие-либо гражданские права и обязанности, и сторонами в требуемой форме определены все существенные условия соответствующей сделки.
В соответствии с положениями ст. 209 Гражданского кодекса РФ права владения, пользования и распоряжения своим имуществом принадлежит собственнику этого имущества. Собственник вправе по своему усмотрению совершать в отношении принадлежащего ему имущества любые действия, не противоречащие закону и иным правовым актам и не нарушающие права и охраняемые законном интересы других лиц, в том числе отчуждать свое имущество в собственность другим лицам, передавать им, оставаясь собственником, права владения, пользования и распоряжения имуществом, отдавать имущество в залог и обременять его другими способами, распоряжаться им иным образом.
Право собственности на имущество, которое имеет собственника, может быть приобретено другим лицом на основании договора купли-продажи, мены, дарения или иной сделки об отчуждении этого имущества (п. 2 ст. 218 Гражданского кодекса РФ).
Согласно п. 1 ст. 572 Гражданского кодекса РФ по договору дарения одна сторона (даритель) безвозмездно передает или обязуется передать другой стороне (одаряемому) вещь в собственность либо имущественное право (требование) к себе или к третьему лицу либо освобождает или обязуется освободить ее от имущественной обязанности перед собой или перед третьим лицом.
Договор дарения недвижимого имущества должен быть совершен в письменной форме (ст. 574 Гражданского кодекса РФ).
В ст. 166 Гражданского кодекса РФ закреплено положение о том, что сделка недействительна по основаниям, установленным настоящим Кодексом, в силу признания ее таковой судом (оспоримая сделка) либо независимо от такого признания (ничтожная сделка).
В силу положений ст. 168 Гражданского кодекса РФ за исключением случаев, предусмотренных п. 2 настоящей статьи или иным законом, сделка, нарушающая требования закона или иного правового акта, является оспоримой, если из закона не следует, что должны применяться другие последствия нарушения, не связанные с недействительностью сделки (п. 1). Сделка, нарушающая требования закона или иного правового акта и при этом посягающая на публичные интересы либо права и охраняемые законом интересы третьих лиц, ничтожна, если из закона не следует, что такая сделка оспорима или должны применяться другие последствия нарушения, не связанные с недействительностью сделки (п. 2).
Так, как установлено судом первой инстанции и подтверждается материалами дела, квартира <адрес> с 21 октября 2011 года и по 31 декабря 2014 года принадлежала на праве собственности К.С. Основанием возникновения права собственности у К.В.С. на указанное жилое помещение явилось свидетельство о праве на наследство по закону <данные изъяты> от 05 октября 2011 года.
23 июля 2010 года К.С. зарегистрировал брак с А.Е., который решением мирового судьи судебного участка N 73 Советского района г. Тулы от 18 августа 2016 года расторгнут.
Еще до расторжения брака между К.С. и А.Е., а именно 31 декабря 2014 года, за А.Е. зарегистрировано право собственности на вышеуказанную квартиру на основании договора дарения от 18 декабря 2014 года, в подтверждение чего А.Е. 31 декабря 2014 года выдано свидетельство о государственной регистрации права серии <данные изъяты>.
05 августа 2016 года по договору дарения А.Е. подарила квартиру <адрес> своему отцу А.В.
12 августа 2016 года зарегистрирован переход права собственности на указанную квартиру от А.Е. к А.В.
14 сентября 2016 года К.С. обратился в прокуратуру Советского района г. Тулы о проведении проверки по факту подлинности договоров дарения квартиры от 18 декабря 2014 года и от 05 августа 2016 года.
В рамка проводимой ОП "Советский" УМВД России по г. Туле проверки были сделаны сначала исследование относительно того, кем, К.С., А.Е. или другим лицом, выполнены подпись от имени К.С. и запись "К.С.", изображения которых расположены в строке "Даритель" в копии договора дарения от 18 декабря 2014 года и копии заявления о переходе права собственности на объект недвижимого имущества, расположенного по адресу: <адрес>, а затем экспертиза. Кроме того, К.С. был представлен акт экспертного исследования от 28 ноября 2016 года.
Согласно справке об исследовании от 18 октября 2016 года, составленной экспертом ЭКЦ УМВД России по Тульской области В., запись "К.С.", изображения которой расположено в строке "Даритель" в копии договора дарения квартиры, заключенного между К.С. и А.Е. от 18 декабря 2014 года, выполнена, вероятно, К.С. Ответить на вопрос в категорической форме не представилось возможным по причине краткости записи, ограничившей объем содержащего в ней графического материала. Установить кем - К.С., А.Е. или другим лицом (лицами) выполнены подписи от имени К.С., изображения которых расположены в строке "Даритель" в копии договора дарения квартиры, заключенного между К.С. и А.Е. от 18 декабря 2014 года, а также в строках "(подпись заявителя)" графы N 7 "Расписку в получении документов прошу:", а также в строке "(подпись)" С.В. Кузменко" графы N 15 "Подпись" в копии заявления о переходе права собственности на указанный выше объект недвижимого имущества от 18 декабря 2014 года, не представилось возможным по причине слабой окрашенности штрихов изображений подписей, что затруднило процесс выявления идентификационных признаков.
В соответствии с актом экспертного исследования N 2615 от 01 декабря 2016 года, составленным и подписанным ведущим экспертом отдела исследования документов ФБУ Тульской ЛСЭ Минюста России Л.Е., рукописные записи и подписи, выполненные от имени К.С., расположенные в договоре N 901/01 от 09 января 2014 года, договоре N 904/01 от 16 января 2014 года и расписке по делу N 21/91773 в получении документов на предоставление государственной и муниципальной услуги от 03 ноября 2015 года (из ГБУ ТО "МФЦ" отделение N 21 в г. Туле), квитанциях об оплате коммунальных услуг за 2014-2015 годы в количестве 13 штук, соглашении об оказании юридической помощи от 26 ноября 2016 года, выполнены одним лицом. Рукописные записи и подписи, выполненные от имени К.С., расположенные в электрофотокопии договора дарения квартиры от 18 декабря 2014 года, в документах, перечисленных выше, выполнены разными лицами.
В заключении эксперта N 4968, составленным экспертом ЭКЦ УМВД России по Тульской области В. по результатам оконченной 20 декабря 2016 года экспертизы, в разделе "Выводы" указано, что рукописная запись "Кузменко Сергей Вячеславович" и подпись от имени К.С., расположенные в строке "Даритель" в договоре дарения квартиры, заключенного между К.С. и А.Е. от 18 декабря 2014 года, а также подписи от имени К.С., расположенные в строках "(подпись заявителя)" графы N 7 "Расписку в получении документов прошу:", а также в строке "(подпись)" С.В. Кузменко" графы N 15 "Подпись" в копии заявления о переходе права собственности на указанный выше объект недвижимого имущества от 18 декабря 2014 года, выполнены К.С.
Постановлением О/у ОЭБ и ПК УМВД России по г. Туле от 14 февраля 2017 года в возбуждении уголовного дела в отношении А.Е. по сообщению о совершении преступления, предусмотренного ч. 4 ст. 159 УК РФ, отказано на основании п. 1 ч. 1 ст. 24 УПК РФ в связи с отсутствием в деянии состава преступления.
В исковом заявлении и в хода рассмотрения настоящего дела К.С. утверждал, что договор дарения от 18 декабря 2014 года он не подписывал, намерения подарить свое единственное жилое помещение не имел.
В целях выяснения всех имеющих существенное значение для дела обстоятельств судом первой инстанции 23 декабря 2016 года назначена судебная почерковедческая экспертиза, производство которой поручено экспертам Министерства юстиции Российской Федерации.
Согласно выводам, содержащимся в заключении эксперта N 2867 от 26 января 2017 года, выполненного экспертом ФБУ Тульской ЛСЭ Минюста России Л.Е., рукописная удостоверительная запись "К.С." и подпись от имени К.С., расположенные в договоре дарения <адрес>, заключенном между А.Е. и К.С. от 18 декабря 2014 года, выполнены не К.С., а другим лицом.
В связи с возникшими противоречиями между данным заключением эксперта и вышеназванными экспертными заключениями судом первой инстанции 30 января 2017 года назначена повторная судебная почерковедческая экспертиза, производство которой поручено экспертам ФБУ РФ Центр судебной экспертизы при Министерстве юстиции РФ (далее - ФБУ РФ ЦСЭ при Минюсте России).
Однако в заключении экспертов N 460/31-06-2 от 02 мая 2017 года эксперты ФБУ РФ ЦСЭ при Минюсте России указали, что решить вопрос, кем - К.С. или другим лицом выполнены рукописная запись "Кузменко Сергей Вячеславович" и подпись от его имени, расположенные на оборотной стороне договора дарения квартиры <адрес> от 18 декабря 2014 года, заключенного от имени дарителя К.С. и одаряемой А.Е., в разделе "подписи:" после слова "даритель", не представилось возможным поскольку при оценке результатов сравнительного исследования установлено, что совпадающие признаки, несмотря на их устойчивость и многочисленность, при имеющихся различиях и признаках необычного выполнения не составляют совокупности, индивидуализирующей почерк исполнителя. Поэтому они, при наличии различающихся признаков, не могут быть положены в основу положительного (категорического или вероятного) вывода. Различающиеся признаки, несмотря на их значительный объем, не могут служить основанием и для отрицательного вывода, так как из-за ограниченного количества свободных образцов почерка К.С. невозможно проверить их устойчивость и дать им однозначную оценку: являются ли они вариантами признаков почерка К.С., не проявившимися в представленном сравнительном материале, либо это признаки почерка другого лица. Причиной расхождения выводов настоящей и первичной экспертиз является то, что при производстве первичной экспертизы N 2867 от 26 января 2017 года эксперт Л.Е. проигнорировала свободные образцы почерка К.С., наиболее сопоставимые с исследуемой записью (например, в договоре дарения от 01 июля 2014 года, записи на оборотной стороне ремонтного заказа N <данные изъяты> от 10 июня 2010 года. При производстве повторной экспертизы учитывались эти и ряд других свободных образцов, благодаря наличию этих образцов большинство признаков, отмеченных в первичной экспертизе как "различающиеся", проявились в качестве "совпадений" в вышеуказанных образцах.
При таких обстоятельствах, принимая во внимание также заявление К.С. о том, что он не подписывал и договор купли-продажи земельного участка от 01 июля 2014 года, ссылку на который делают эксперты ФБУ РФ ЦСЭ при Минюсте России, и представленное К.С. подлинное собственноручно написанное заявление в отдел полиции "Советский" УМВД России по г. Туле от 20 декабря 2016 года, поступивший из МРЭО ГИБДД УМВД России по Тульской области по запросу суда на основании ходатайства А.Е. подлинный договор N В 010069 купли-продажи транспортного средства от 05 августа 2015 года, содержащий подпись К.С., судом первой инстанции 16 июня 2017 года назначена комплексная судебная почерковедческая экспертиза, производство которой поручено экспертам Тульской лаборатории судебной экспертизы Министерства юстиции РФ.
В соответствии с выводами комиссионной почерковедческой экспертизы N 1365 от 07 июля 2017 года, выполненной экспертами Тульской ЛСЭ Министерства юстиции РФ Л.Е. и К.В.М., удостоверительная запись "К.С.", расположенная в договоре дарения квартиры <адрес>, заключенном между А.Е. и К.С. 18 декабря 2014 года, удостоверительная запись "К.С.", расположенная в договоре дарения земельного участка N 120 площадью 1080 кв. м по адресу: <адрес>, заключенном между А.Е. и К.С. 01 июля 2014 года, выполнены не К.С., а другим лицом. Подпись от имени К.С., расположенная в договоре дарения квартиры <адрес>, заключенном между А.Е. и К.С. 18 декабря 2014 года; подпись от имени К.С., расположенная в договоре дарения земельного N 120 площадью 1080 кв. м по адресу: <адрес> заключенном между А.Е. и К.С. 01 июля 2014 года, выполнены не К.С., а другим лицом.
В судебном заседании эксперты Л.Е. и К.В.М. подтвердили, выводы, изложенные в экспертных заключениях N 2867 от 26 января 2017 года и N 1365 от 07 июля 2017 года, пояснив также, что при сравнении представленных рукописных записей и подписей между собой, представленных в достаточном объеме для дачи заключения, установлен индивидуальный комплекс 12 совпадающих признаков, достаточный для вывода о том, что запись и подпись выполнены одним лицом и представляют собой единый почерковый материал; при оценке результатов сравнительного исследования установлено, что приведенные в заключении различающиеся признаки устойчивы, существенны, выходят за пределы вариативности почерка и подписи К.С. и образуют совокупность, достаточную для вывода о выполнении рукописной записи и подписи не К.С., а другим лицом; имеющихся в материалах дела образцов почерка К.С. достаточно для однозначных выводов, изложенных в указанных заключениях; выводы экспертов ФБУ РФ ЦСЭ при Минюсте России Ч. и П.Т. основаны на том, что данные эксперты приняли во внимание договор купли-продажи земельного участка от 01 июля 2014 года, заключенный между А.Е. и К.С. Однако этот договор также подписан не К.С.; в рамках комиссионного исследования каждый из экспертов провел самостоятельные исследования, и после совещания между собой они пришли к общему единому выводу, сформулировав его и подписав заключение.
Проанализировав и оценив указанные доказательства, пояснения участвующих в деле лиц, суд первой инстанции обоснованно пришел как к выводу об отсутствии правовых оснований для удовлетворения первоначальных исковых требований А.В. к К.С. о признании утратившим право пользования жилым помещением - квартирой <адрес>, снятии с регистрационного учета, выселении, так и к выводу об удовлетворении встречных исковых требований К.С. о признании недействительными договора дарения спорной квартиры от 18 декабря 2014 года и заключенного впоследствии договора дарения той же квартиры от 05 августа 2016 года и применения последствий недействительности сделки в виде истребования квартиры из незаконного владения А.В. и признания права собственности на спорное жилое помещение за К.С.
М-вы, по которым суд первой инстанции пришел к таким выводам, подробно, со ссылкой на нормы права и установленные по делу обстоятельства, приведены в обжалуемом решении суда, и их правильность не вызывает у судебной коллегии сомнений.
Доводы апелляционной жалобы не ставят под сомнение правильность позиции суда первой инстанции.
По существу все эти доводы сводятся к несогласию с тем, что суд первой инстанции нашел достоверными и положил в основу своих выводов заключение эксперта N 2867 от 26 января 2017 года и заключение комиссионной почерковедческой экспертизы N 1365 от 07 июля 2017 года, данных экспертами Тульской ЛСЭ Минюста России.
Однако судебная коллегия находит позицию заявителя жалобы несостоятельной, основанной на субъективной оценке имеющихся в деле доказательств и субъективном, ошибочном толковании норм материального и процессуального права.
Все доводы апелляционной жалобы аналогичны доводам стороны А-вых, являвшимся предметом исследования и оценки суда первой инстанции, которую судебная коллегия находит обоснованной и правильной.
Так, суд первой инстанции, оценив вышеуказанные заключения экспертов Тульской ЛСЭ Минюста России за N 2867 от 26 января 2017 года и за N 1365 от 07 июля 2017 года и пояснения экспертов Л.Е. и К.В.М., данные в судебном заседании, по правилам ст. 67 ГПК РФ, принял в качестве относимых, допустимых и достоверных доказательств по делу пояснения названных экспертов и данные ими заключения N 2867 от 26 января 2017 года и N 1365 от 07 июля 2017 года.
При этом суд первой инстанции, исходя из положений ст. ст. 59, 67, 86, 187 ГПК РФ, отметил, что экспертные заключения оцениваются им с точки зрения соблюдения процессуального порядка назначения экспертизы, соблюдения процессуальных прав лиц, участвующих в деле, соответствия заключения поставленным вопросам, его полноты, обоснованности и достоверности в сопоставлении с другими доказательствами по делу.
Выполняя требований ч. 4 ст. 198 ГПК РФ, суд первой инстанции в мотивировочной части своего решения привел доводы, по которым он принял заключения экспертов N 2867 от 26 января 2017 года и N 1365 от 07 июля 2017 года и пояснения экспертов Л.Е. и К.В.М. как относимые, допустимые и достоверные доказательства, правильно обратив внимание на то, что пояснения названных экспертов последовательны, не противоречивы и согласуются с иными собранными по делу доказательствами, заключения экспертов N 2867 от 26 января 2017 года и N 1365 от 07 июля 2017 года даны на основании экспертиз, проведенных в рамках судебного разбирательства, эксперты предупреждены об уголовной ответственности за дачу заведомо ложного заключения, также им разъяснены права и обязанности эксперта, предусмотренные статьей 85 ГПК РФ, сведений о заинтересованности экспертов в исходе дела не имеется; эксперты имеют соответствующую квалификацию, стаж и опыт работы, данные ими заключения полностью соответствуют требованиям законодательства, выводы экспертов логичны, аргументированы, научно обоснованы и непротиворечивы; названные экспертные заключения подробно мотивированы, являются понятными, основаны на материалах дела и представленных сторонами документах; при производстве комиссионной почерковедческой экспертизы N 1365 от 07 июля 2017 года эксперты Л.Е. и К.В.М., выполнившие его, по сравнению с экспертами ФБУ РФ ЦСЭ при Минюсте России Ч. и П.Т. располагали наиболее достаточным и более полным объемом письменных доказательств, представленных сторонами и истребованных судом.
Доводы представителя А.Е. по доверенности П.Е. о том, что суд необоснованно вышел за пределы предмета рассматриваемого спора, поставив при назначении комиссионной экспертизы вопрос, в том числе, по поводу договора дарения земельного участка от 01 июля 2014 года, правильно признан судом первой инстанции несостоятельным по мотиву того, что данный вопрос перед экспертами поставлен в связи с заявлением К.С. о том, что он не подписывал данный договор, который эксперты Ч. и П.Т. исследовали в качестве документа, содержащего свободные образцы почерка К.С.
Дал суд первой инстанции надлежащую правовую оценку и доводам представителя А.Е. по доверенности П.Е. о том, что эксперт Л.Е. не имела право на участие при производстве комиссионной почерковедческой экспертизы N 1365 от 07 июля 2017 года, поскольку ранее уже высказала свое мнение при составлении акта экспертного исследования по договору N 591 от 28 ноября 2016 года и даче заключения N 2867 от 26 января 2017 года, а также о том, что суд лишил их возможности представить дополнительные письменные доказательства и необоснованно отказал в назначении повторной экспертизы, и о том, что суд не в полной мере исполнил обязанность по сбору письменных доказательств, в связи с чем имеющиеся в материалах дела экспертные заключения, данные экспертами Тульской ЛСЭ Минюста России, нельзя признать достоверными.
При этом суд первой инстанции правильно указал, что приведенные доводы основаны на ошибочном толковании норм процессуального права, в частности положений ст. 87 ГПК РФ, из которой следует, что только дополнительная и повторная экспертизы должны быть поручены другому эксперту или другим экспертам, в данном же конкретном случае комиссионная экспертиза была назначена впервые, в связи с чем поручение ее производства тому же эксперту не противоречит нормами гражданского процессуального законодательства, а то обстоятельство, что эксперт Л.Е. 28 ноября 2016 года составила акт экспертного исследования на основании договора, заключенного с К.С., в котором содержатся выводы, аналогичные выводам эксперта, изложенным выше, само по себе не свидетельствует о необоснованности последующих судебных экспертных заключений и о какой-либо заинтересованности эксперта в исходе дела.
Подтверждается материалами дела и утверждение суда первой инстанции о том, что ссылка представителя А.Е. по доверенности П.Е. о лишении их возможности представить дополнительные письменные доказательства и необоснованном отказе в назначении повторной экспертизы основана на предположении, стремлении А.Е. уйти от ответственности и выбором способа защиты.
Как правильно обратил внимание суд первой инстанции, согласно материалам дела о каждом судебном заседании лица, участвующие в деле, извещались в установленном законом порядке, в том числе до сведения А.Е. и ее представителя доводилось ходатайство экспертов ФБУ РФ ЦСЭ при Минюсте России Ч. и П.Т. от 13 марта 2017 года о предоставлении дополнительных доказательств в срок до 30 марта 2017 года, однако соответствующее ходатайство об оказании содействия в сборе письменных доказательств представлено суду лишь 09 июня 2017 года после возвращения в суд гражданского дела с заключением эксперта N 460/31-06-2 от 02 мая 2017 года, несмотря на это, данное ходатайство в тот же день было рассмотрено и удовлетворено в судебном заседании от 09 июня 2017 года.
Не оставил без внимания суд первой инстанции и довод представителя А.Е. по доверенности П.Е. о том, что ее не известили о времени и месте судебного заседания от 16 июня 2017 года, в котором была допрошена эксперт Л.Е., в связи с она не смогла задать необходимые вопросы, а суд назначил комиссионную экспертизу.
Отклоняя данный довод, суд первой инстанции также исходил из материалов дела, согласно которым представитель А.Е. по доверенности П.Е. была извещена о ходатайстве представителя К.С. по ордеру адвоката Суворова И.В. о вызове в судебное заседание эксперта Л.Е., и собственноручно на данном ходатайстве написала, что ознакомлена с ним, и что оставляет это на усмотрение суда; более того, представителем А.Е. вопросы эксперту Л.Е., присутствовавшему в последующем в судебном заседании 26 июля 2017 года, не задавались.
Привел в соответствии с требованиями ч. 4 ст. 198 ГПК РФ в своем решении суд первой инстанции и доводы, по которым он отверг как доказательства заключение экспертов ФБУ РФ ЦСЭ при Минюсте России за N 460/31-06-2 от 02 мая 2017 года и заключение эксперта ЭКЦ УМВД России по Тульской области за N 4968 от 25 ноября 2016 года.
Оценивая и, делая вывод о том, что заключение экспертов ФБУ РФ ЦСЭ при Минюсте России за N 460/31-06-2 от 02 мая 2017 года не может быть принято во внимание, суд первой инстанции правильно указал на то, что данное заключение носит вероятностный характер, что не приемлемо в рамках рассмотрения имеющегося спора; выводы, содержащиеся в этом заключении, основаны, в том числе, на исследовании экспертами документов, носящих недостоверный характер, а именно договора дарения земельного участка от 01 июля 2014 года, а также записи на оборотной стороне ремонтного заказа N СМ00003620 от 10 июня 2010 года, в которых согласно выводам комиссионной почерковедческой экспертизы N 1365 от 07 июля 2017 года, подпись от имени К.С., расположенная в договоре дарения земельного участка от 01 июля 2014 года, выполнена не К.С., а другим лицом; К.С. в судебном заседании отрицал принадлежность ему записи на оборотной стороне ремонтного заказа N СМ00003620 от 10 июня 2010 года.
Учел суд первой инстанции и объяснения К.С. о том, что он первоначально невнимательно отнесся к сбору письменных доказательств, поэтому не сразу обратил внимание суда на то, что указанные выше документы -договор дарения земельного участка от 01 июля 2014 года и запись на оборотной стороне ремонтного заказа N СМ00003620 от 10 июня 2010 года - им не подписывались; более того, с момента совершения оспариваемой им сделки дарения квартиры прошло более трех лет, а он не являлся ее стороной, события, происходящие в этот период времени, не помнит достаточно четко.
Оценивая имеющееся в материалах дела заключение эксперта N 4968 от 25 ноября 2016 года, выполненное ЭКЦ УМВД России по Тульской области, суд первой инстанции правильно отметил, что данному заключению также нельзя придать доказательственное значение и нельзя положить его в основу принимаемого решения, поскольку оно дано в порядке досудебной подготовки, в рамках проверки органами полиции заявления К.С., в связи с чем эксперт В., давшая данное заключение, не предупреждалась об уголовной ответственности. Кроме того, предметом исследования названной экспертизы являлся договор дарения квартиры, заключенный между К.С. и А.Е. 18 декабря 2014 года, выполненный на двух листах бумаги белого цвета формата А 4. Между тем представленный по запросу суда подлинник оспариваемого договора представляет собой документ на одном листе формата А 4, на это обстоятельство было обращено внимание и в заключении экспертов N 460/31-06-2 от 02 мая 2017 года, где эксперты ФБУ РФ ЦСЭ при Минюсте России Ч. и П.Т. указали, что судя по иллюстрациям, имеющимся в заключениях N 2867 от 26 января 2017 года и N 4968 от 20 декабря 2016 года, эксперты Л.Е. и В. исследовали различные экземпляры договора дарения, оригинал экземпляра договора дарения исследовался экспертом Л.Е.
При всем указанном нельзя не согласиться с выводом суда первой инстанции о том, что при сравнении всех имеющихся в материалах дела экспертных заключений именно выводы, содержащиеся в заключении эксперта N 2867 от 26 января 2017 года и в заключении комиссионной судебно-почерковедческой экспертизы N 1365 от 07 июля 2017 года, составленных Тульской ЛСЭ Минюста России, полностью отвечают требованиям относимости, допусти и достоверности.
Доводы апелляционной жалобы о нарушении судом первой инстанции норм процессуального права при решении вопросов о назначении почерковедческих экспертиз и о неправомерном придании судом первой инстанции доказательственного значения заключению эксперта N 2867 от 26 января 2017 года и заключению комиссионной почерковедческой экспертизы N 1365 от 07 июля 2017 года, данных экспертами Тульской ЛСЭ Минюста России, являются несостоятельными, так как опровергаются материалами дела и содержанием обжалуемого решения суда.
Указаний на какие-либо иные, юридически значимые обстоятельства для дела, которые не были предметом исследования и оценки суда первой инстанции и которые требуют дополнительной проверки, апелляционная жалоба не содержит.
Фактически все доводы апелляционной жалобы основаны на иной, чем у суда первой инстанции, оценке собранных по делу доказательств, установленных обстоятельств и ином толковании норм права самим заявителем жалобы.
Однако иные, чем у суда первой инстанции, оценка доказательств, обстоятельств и толкования закона заявителем жалобы не свидетельствуют о том, что судом первой инстанции вынесено неправомерное решение.
Исходя из всего вышеуказанного и принимая во внимание то, что нарушений норм материального и процессуального права, которые в соответствии со ст. 330 ГПК РФ привели или могли привести к неправильному разрешению дела, судом первой инстанции не допущено, судебная коллегия считает, что оснований для отмены решения Советского районного суда г. Тулы от 26 июля 2017 года по доводам апелляционной жалобы А.В., подписанной его представителем по доверенности А.Е., являющейся также третьим лицом на стороне истца по первоначальному иску и ответчицей по встречному иску, не имеется.
На основании изложенного, руководствуясь ст. 328 ГПК РФ, судебная коллегия
определила:
решение Советского районного суда г. Тулы от 26 июля 2017 года оставить без изменения, а апелляционную жалобу А.В., подписанную его представителем по доверенности А.Е., являющейся также третьим лицом на стороне истца по первоначальному иску и ответчицей по встречному иску, - без удовлетворения.
© Обращаем особое внимание коллег на необходимость ссылки на "REALTIST.RU | Теория и практика управления недвижимостью" при цитированиии (для on-line проектов обязательна активная гиперссылка)