Судебные решения, арбитраж
Разделы:
Дарение недвижимости; Сделки с недвижимостью
Обращаем Ваше внимание на то обстоятельство, что данное решение могло быть обжаловано в суде высшей инстанции и отменено
Судебная коллегия по гражданским делам Ленинградского областного суда в составе:
председательствующего: Косарева И.Э.,
судей Григорьевой Н.М. и Свирской О.Д.,
при секретаре Б.,
рассмотрела в судебном заседании дело по апелляционной жалобе Д. на решение Выборгского городского суда Ленинградской области от 25 сентября 2014 года, которым отказано в удовлетворении исковых требований Д., заявленных к И. о признании недействительным договора дарения, применении последствий недействительности сделки, признании права собственности на наследственное имущество.
Заслушав доклад судьи Ленинградского областного суда Григорьевой Н.М., объяснения истца Д., поддержавшего доводы апелляционной жалобы, возражения представителя ответчика - адвоката Калининой Р.В., действующей на основании ордера, судебная коллегия по гражданским делам Ленинградского областного суда
установила:
Истец Д. обратился в Выборгский городской суд Ленинградской области с иском к И. о признании недействительным договора дарения доли квартиры, датированного 02 декабря 2013 года, заключенного между наследодателем истца - <ФИО1>, умершим 11 марта 2014 года и И., применении последствий недействительности сделки, признании права собственности на наследственное имущество - <...> долей в праве общей долевой собственности на квартиру, расположенную по адресу: <...>. В обоснование заявленных требований истец указал, что является сыном <ФИО1>, умершего 11 марта 2014 года, на момент смерти <ФИО1> принадлежали на праве собственности <...> долей в праве общей долевой собственности на квартиру по указанному выше адресу.
Как указал истец, он является единственным наследником первой очереди после смерти <ФИО1>, второй наследник первой очереди - <ФИО2>, являющаяся дочерью умершего, отказалась от принятия наследства в пользу истца. После смерти отца истец узнал, что <ФИО1> заключил с И. договор от 02 декабря 2013 года дарения <...> долей указанной квартиры, после чего была произведена государственная регистрация указанной сделки и перехода права собственности на указанное имущество к И.
Ссылаясь на наличие у <ФИО1> тяжелых заболеваний, которые повлияли на его способность в момент заключения договора понимать значение своих действий и руководить ими, истец просил признать указанный договор дарения недействительным. Также истец указал, что И. не состояла с умершим в семейно-родственных отношениях, в связи с чем, очевидных побудительных мотивов для совершения указанной сделки у <ФИО1> не имелось.
Выборгский городской суд Ленинградской области 25 сентября 2014 года постановил решение, которым отказал Д. в удовлетворении исковых требований (л.д. 74 - 79).
Д., не согласившись с указанным решением, представил апелляционную жалобу, в которой просил отменить решение суда первой инстанции, приняв по делу новое решение. В качестве оснований для отмены судебного решения истец сослался на нарушение судом первой инстанции норм процессуального права и неправильное определение обстоятельств, имеющих значение для дела. Так, истец в апелляционной жалобе указал, что суд первой инстанции необоснованно отказал ему в удовлетворении устного ходатайства о проведении посмертной судебной психиатрической экспертизы, поскольку только эксперт, имея специальные познания в области медицины, может сделать вывод о том, мог ли <ФИО1> на момент заключения договора дарения понимать значение своих действий и руководить ими (л.д. 92, 93).
В судебное заседание суда апелляционной инстанции явился истец, поддержал доводы апелляционной жалобы. Явившаяся на апелляционное разбирательство представитель ответчика против удовлетворения жалобы возражала.
Проверив материалы дела, обсудив доводы апелляционной жалобы, судебная коллегия по гражданским делам Ленинградского областного суда приходит к следующему.
Как следует из материалов дела, истец является сыном <ФИО1> (л.д. 10), умершего 11 марта 2014 года (л.д. 8).
Истец указывает, что после смерти своего отца - <ФИО1>, наследником первой очереди после которого истец является, он узнал об отчуждении <ФИО1> в пользу ответчика И. по договору дарения <...> долей квартиры, расположенной по адресу: <...>.
Основанием недействительности указанной сделки истец указывает неспособность <ФИО1> понимать значение своих действий или руководить ими при совершении договора, в силу имеющихся заболеваний, в том числе и в силу того, что страдал <...>.
В материалах дела имеется договор, датированный 02 декабря 2013 года дарения <...> долей вышеуказанной квартиры, подписанный от имени <ФИО1> как дарителя, и от имени И. как одаряемого (л.д. 55).
В материалах дела также имеется копия заявления <ФИО1> в Федеральное управление государственной регистрации, кадастра и картографии по Ленинградской области (Выборгский отдел) регистрирующий орган, согласно которому <ФИО1> лично 03 декабря 2013 года в 13 час. 49 мин. подал заявление о регистрации перехода права собственности на отчужденные доли квартиры (л.д. 52).
Право собственности на отчужденные доли квартиры зарегистрировано за ответчиком (л.д. 54).
В соответствии с положениями ст. 177 Гражданского кодекса Российской Федерации (далее - ГК РФ) в редакции, действующей на момент совершения оспариваемого договора, сделка, совершенная гражданином, хотя и дееспособным, но находившимся в момент ее совершения в таком состоянии, когда он не был способен понимать значение своих действий или руководить ими, может быть признана судом недействительной по иску этого гражданина либо иных лиц, чьи права или охраняемые законом интересы нарушены в результате ее совершения.
С учетом изложенного, неспособность стороны сделки понимать значение своих действий или руководить ими в момент ее совершения, ввиду наличия психического расстройства, с учетом степени его тяжести, степени нарушений его интеллектуального или волевого уровня, является, при доказанности данных обстоятельств, основанием для признания сделки недействительной. Такие юридически значимые обстоятельства, с учетом требований ст. 60 ГПК РФ, подлежат установлению на основании специальных познаний в области медицины, в частности - психиатрии.
В соответствии с ч. 1 ст. 79 ГПК РФ, при возникновении в процессе рассмотрения дела вопросов, требующих специальных знаний в различных областях науки, техники, искусства, ремесла, суд назначает экспертизу.
Ввиду того, что судом первой инстанции было оставлено без удовлетворения ходатайство истца о проведении посмертной судебной психолого-психиатрической экспертизы для определения способности дарителя на момент совершения сделки понимать значение своих действий и руководить ими, по правилу абз. 2 ч. 1 ст. 327.1 ГПК РФ, определением судебной коллегии от 21 января 2015 года было удовлетворено ходатайство стороны истца о назначении посмертной судебной комплексной психолого-психиатрической экспертизы на предмет определения: страдал ли <ФИО1> по состоянию на 02 декабря 2013 года какими-либо заболеваниями в такой степени, в которой это повлияло на способность понимать значение совершаемых им действий или руководить ими при подписании оспариваемого договора и способен ли он был понимать значение своих действий или руководить ими на момент подписания договора исходя из имеющихся заболеваний или индивидуальных психологических особенностей.
Судом апелляционной инстанции было получено заключение от 31 марта 2015 г. комиссии экспертов СПб ГКУЗ <...>, в соответствии с выводами которого <ФИО1> в момент подписания оспариваемого договора дарения мог понимать значение своих действий и руководить ими. В соответствии с выводами психолога, у <ФИО1> не выявлено индивидуально-психологических особенностей (а именно, нарушений в интеллектуально-мнестической и эмоционально-волевой сфере), которые могли бы существенно повлиять на его способность понимать значение своих действий и руководить ими в период подписания 02 декабря 2013 г. договора (л.д. 219 - 224, т. 1).
Между тем, судебная коллегия пришла к выводу о необходимости назначения повторной посмертной комплексной психолого-психиатрической экспертизы, поскольку в первоначально полученном экспертном заключении от 31 марта 2015 года <...> не нашло обоснование влияния на <ФИО1> медицинских препаратов, сведения о введении которых <ФИО1> отражены в медицинской документации при поступлении 01 декабря 2013 года в <...>, т.е. полученных в период, предваряющий совершение оспариваемой сделки.
В распоряжение экспертов <...> была предоставлена, в числе прочих медицинских документов, медицинская карта стационарного больного <ФИО1>, оформленная 01 декабря 2013 года при поступлении <ФИО1> в <...>, указано время поступления <ФИО1> - 19 час. 30 мин. Указанная карта, оформленная врачом <ФИО3>, содержит лист врачебных назначений (лист 5), в котором зафиксированы как препараты, назначенные <ФИО1>, но в отношении которых не имеется сведений об их принятии пациентом (введении пациенту), так и имеются сведения о принятых 01 декабря 2013 года <ФИО1> препаратах (введенных при поступлении). В карте имеется запись о том, что в тот же день - 01 декабря 2013 года в 19 час. 50 мин. <ФИО1> отказался от лечения, в карте имеется отказ от дальнейшего лечения, подписанный от имени <ФИО1>, и запись врача о том, что 01 декабря 2013 года в 21.00 час. больной ушел в сопровождении родственников.
Допрошенный 20 мая 2015 г. в качестве свидетеля врач <ФИО3>, за подписью которого оформлена указанная медицинская карта, дал пояснения о возможном влиянии препаратов, сведения о введении которых пациенту имеются в медицинской карте, в том числе: невнятность речи, дезориентировка во времени, сонливость, подавленность, недостаточность действия центральной нервной системы, в том числе и на следующий день после приема. Согласно показаниям указанного свидетеля, действие препаратов может иметь пролонгированный эффект.
Поскольку возможное влияние медицинских препаратов, сведения о введении которых <ФИО1> 01 декабря 2013 года зафиксированы в медицинских документах, не получило отражения в экспертном заключении от 31 марта 2015 года, определением от 27 мая 2015 года было назначено проведение повторной судебной комплексной психолого-психиатрической посмертной экспертизы с участием эксперта - нарколога. Экспертное исследование поручено ГКУЗ <...>.
Одновременно на разрешение комиссии экспертов был поставлен вопрос о влиянии принятых 01 декабря 2013 года медицинских препаратов на состояние <ФИО1> на момент личной им подачи 03 декабря 2013 года, не позднее 13 час. 49 мин., в регистрирующий орган заявления о переходе права собственности по оспариваемому договору, когда им совершены действия, свидетельствующие о выражении воли на отчуждение спорного объекта. Включение данного вопроса обосновывалось тем, что точный момент подписания <ФИО1> оспариваемого договора, датированного 02 декабря 2015 года, не установлен. Представитель ответчика в судебном заседании 27 мая 2015 года поясняла, что оспариваемый договор был подписан сторонами не 02 декабря 2013 года, а 03 декабря 2013 г. при подаче <ФИО1> совместно с И. договора и заявлений в регистрирующий орган для регистрации перехода права собственности. В материалах дела отсутствуют доказательства, посредством которых данную неопределенность можно устранить, однако, судебная коллегия пришла к выводу, что при таких обстоятельствах юридически значимым моментом, свидетельствующим о наличии или отсутствии воли на совершение оспариваемой сделки, является момент подачи <ФИО1> заявления в регистрирующий орган о регистрации договора и перехода права на объект недвижимости, который имел место 03 декабря 2013 года не позднее 13 час. 49 мин., т.е. по прошествии периода времени с момента приема препаратов, введенных ему 01 декабря 2015 года (л.д. 52, т. 1).
Согласно полученному заключению комиссии экспертов ГКУЗ <...> от 30 июня 2015 года N <...> учитывая отсутствие объективных данных о состоянии подэкспертного 02 декабря 2013 года, ответить на вопрос о влиянии медицинских препаратов на способность <ФИО1> понимать значение своих действий или руководить ими на 02 декабря 2013 года не представляется возможным. Между тем, в период подачи заявления в регистрирующий орган о регистрации перехода права собственности 03 декабря 2013 года не позднее 13 час. 49 мин., <ФИО1> по своему психическому, психологическому состоянию (с учетом индивидуально-психологических особенностей) мог понимать значение своих действий и руководить ими (л.д. 2 - 11, т. 2).
Полученное экспертное заключение ГКУЗ <...> от 30 июня 2015 года N <...> судебная коллегия оценивает в соответствии с требованиями ст. 60, 67, п. 3 ст. 86 ГПК РФ как полное, ясное, обоснованное и не имеющее противоречий между исследовательской частью и выводами, не усматривает оснований ставить под сомнение его достоверность. Экспертами приняты во внимание все обстоятельства дела, подробно проанализированы данные медицинской документации подэкспертного, исследованы свойства медицинских препаратов, сведения о приеме подэкспертным которых имеются в медицинской документации, их возможное влияние и период такого влияния, а также отмечены несоответствия между данными о дозе вводимого препарата, и рекомендованной разовой дозе, несоответствия в оформлении медкарты существующим требованиям.
Судебная коллегия также принимает во внимание, что данное заключение не противоречит первоначально полученному экспертному заключению <...> от 31 марта 2015 года.
Таким образом, оценка имеющихся в деле доказательств позволяет заключить, что момент, когда <ФИО1> определенно выразил волю на совершение оспариваемой сделки установлен - 03 декабря 2013 года, не позднее 13 час. 49 мин., и в указанный момент <ФИО1> мог понимать значение своих действий и мог ими руководить, соответственно, предусмотренные законом основания для признания оспариваемой сделки недействительной, отсутствуют. Иных доказательств, позволяющих прийти к противоположным выводам в материалах дела не имеется.
Отказывая в удовлетворении иска Д., суд первой инстанции исходил из того, что стороной истца не представлено надлежащих и допустимых доказательств, дающих основания полагать, что <ФИО1> не мог понимать значение своих действий и руководить ими при заключении договора дарения. Несмотря на то, что судом первой инстанции необоснованно было отказано стороне истца в назначении экспертизы, в противоречии с положениями ст. 35, 55, 56, 57, 60 ГПК РФ, доказательства, собранные согласно абз. 2 ч. 1 ст. 327.1 ГПК РФ в ходе апелляционного рассмотрения, в том числе, полученные экспертные заключения не позволяют прийти к иным выводам.
На основании изложенного, судебная коллегия не усматривает оснований для отмены или изменения решения суда первой инстанции.
Руководствуясь ч. 1 ст. 328, ч. 1 ст. 329 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, судебная коллегия по гражданским делам Ленинградского областного суда
определила:
решение Выборгского городского суда Ленинградской области от 25 сентября 2014 года оставить без изменения, апелляционную жалобу Д. - без удовлетворения.
© Обращаем особое внимание коллег на необходимость ссылки на "REALTIST.RU | Теория и практика управления недвижимостью" при цитированиии (для on-line проектов обязательна активная гиперссылка)
ОПРЕДЕЛЕНИЕ ЛЕНИНГРАДСКОГО ОБЛАСТНОГО СУДА ОТ 29.07.2015 N 33-27/2015
Требование: Об оспаривании договора дарения долей жилого помещения, применении последствий недействительности сделки, признании права собственности на доли жилого помещения в порядке наследования.Разделы:
Дарение недвижимости; Сделки с недвижимостью
Обращаем Ваше внимание на то обстоятельство, что данное решение могло быть обжаловано в суде высшей инстанции и отменено
ЛЕНИНГРАДСКИЙ ОБЛАСТНОЙ СУД
ОПРЕДЕЛЕНИЕ
от 29 июля 2015 г. N 33-27/2015
Судебная коллегия по гражданским делам Ленинградского областного суда в составе:
председательствующего: Косарева И.Э.,
судей Григорьевой Н.М. и Свирской О.Д.,
при секретаре Б.,
рассмотрела в судебном заседании дело по апелляционной жалобе Д. на решение Выборгского городского суда Ленинградской области от 25 сентября 2014 года, которым отказано в удовлетворении исковых требований Д., заявленных к И. о признании недействительным договора дарения, применении последствий недействительности сделки, признании права собственности на наследственное имущество.
Заслушав доклад судьи Ленинградского областного суда Григорьевой Н.М., объяснения истца Д., поддержавшего доводы апелляционной жалобы, возражения представителя ответчика - адвоката Калининой Р.В., действующей на основании ордера, судебная коллегия по гражданским делам Ленинградского областного суда
установила:
Истец Д. обратился в Выборгский городской суд Ленинградской области с иском к И. о признании недействительным договора дарения доли квартиры, датированного 02 декабря 2013 года, заключенного между наследодателем истца - <ФИО1>, умершим 11 марта 2014 года и И., применении последствий недействительности сделки, признании права собственности на наследственное имущество - <...> долей в праве общей долевой собственности на квартиру, расположенную по адресу: <...>. В обоснование заявленных требований истец указал, что является сыном <ФИО1>, умершего 11 марта 2014 года, на момент смерти <ФИО1> принадлежали на праве собственности <...> долей в праве общей долевой собственности на квартиру по указанному выше адресу.
Как указал истец, он является единственным наследником первой очереди после смерти <ФИО1>, второй наследник первой очереди - <ФИО2>, являющаяся дочерью умершего, отказалась от принятия наследства в пользу истца. После смерти отца истец узнал, что <ФИО1> заключил с И. договор от 02 декабря 2013 года дарения <...> долей указанной квартиры, после чего была произведена государственная регистрация указанной сделки и перехода права собственности на указанное имущество к И.
Ссылаясь на наличие у <ФИО1> тяжелых заболеваний, которые повлияли на его способность в момент заключения договора понимать значение своих действий и руководить ими, истец просил признать указанный договор дарения недействительным. Также истец указал, что И. не состояла с умершим в семейно-родственных отношениях, в связи с чем, очевидных побудительных мотивов для совершения указанной сделки у <ФИО1> не имелось.
Выборгский городской суд Ленинградской области 25 сентября 2014 года постановил решение, которым отказал Д. в удовлетворении исковых требований (л.д. 74 - 79).
Д., не согласившись с указанным решением, представил апелляционную жалобу, в которой просил отменить решение суда первой инстанции, приняв по делу новое решение. В качестве оснований для отмены судебного решения истец сослался на нарушение судом первой инстанции норм процессуального права и неправильное определение обстоятельств, имеющих значение для дела. Так, истец в апелляционной жалобе указал, что суд первой инстанции необоснованно отказал ему в удовлетворении устного ходатайства о проведении посмертной судебной психиатрической экспертизы, поскольку только эксперт, имея специальные познания в области медицины, может сделать вывод о том, мог ли <ФИО1> на момент заключения договора дарения понимать значение своих действий и руководить ими (л.д. 92, 93).
В судебное заседание суда апелляционной инстанции явился истец, поддержал доводы апелляционной жалобы. Явившаяся на апелляционное разбирательство представитель ответчика против удовлетворения жалобы возражала.
Проверив материалы дела, обсудив доводы апелляционной жалобы, судебная коллегия по гражданским делам Ленинградского областного суда приходит к следующему.
Как следует из материалов дела, истец является сыном <ФИО1> (л.д. 10), умершего 11 марта 2014 года (л.д. 8).
Истец указывает, что после смерти своего отца - <ФИО1>, наследником первой очереди после которого истец является, он узнал об отчуждении <ФИО1> в пользу ответчика И. по договору дарения <...> долей квартиры, расположенной по адресу: <...>.
Основанием недействительности указанной сделки истец указывает неспособность <ФИО1> понимать значение своих действий или руководить ими при совершении договора, в силу имеющихся заболеваний, в том числе и в силу того, что страдал <...>.
В материалах дела имеется договор, датированный 02 декабря 2013 года дарения <...> долей вышеуказанной квартиры, подписанный от имени <ФИО1> как дарителя, и от имени И. как одаряемого (л.д. 55).
В материалах дела также имеется копия заявления <ФИО1> в Федеральное управление государственной регистрации, кадастра и картографии по Ленинградской области (Выборгский отдел) регистрирующий орган, согласно которому <ФИО1> лично 03 декабря 2013 года в 13 час. 49 мин. подал заявление о регистрации перехода права собственности на отчужденные доли квартиры (л.д. 52).
Право собственности на отчужденные доли квартиры зарегистрировано за ответчиком (л.д. 54).
В соответствии с положениями ст. 177 Гражданского кодекса Российской Федерации (далее - ГК РФ) в редакции, действующей на момент совершения оспариваемого договора, сделка, совершенная гражданином, хотя и дееспособным, но находившимся в момент ее совершения в таком состоянии, когда он не был способен понимать значение своих действий или руководить ими, может быть признана судом недействительной по иску этого гражданина либо иных лиц, чьи права или охраняемые законом интересы нарушены в результате ее совершения.
С учетом изложенного, неспособность стороны сделки понимать значение своих действий или руководить ими в момент ее совершения, ввиду наличия психического расстройства, с учетом степени его тяжести, степени нарушений его интеллектуального или волевого уровня, является, при доказанности данных обстоятельств, основанием для признания сделки недействительной. Такие юридически значимые обстоятельства, с учетом требований ст. 60 ГПК РФ, подлежат установлению на основании специальных познаний в области медицины, в частности - психиатрии.
В соответствии с ч. 1 ст. 79 ГПК РФ, при возникновении в процессе рассмотрения дела вопросов, требующих специальных знаний в различных областях науки, техники, искусства, ремесла, суд назначает экспертизу.
Ввиду того, что судом первой инстанции было оставлено без удовлетворения ходатайство истца о проведении посмертной судебной психолого-психиатрической экспертизы для определения способности дарителя на момент совершения сделки понимать значение своих действий и руководить ими, по правилу абз. 2 ч. 1 ст. 327.1 ГПК РФ, определением судебной коллегии от 21 января 2015 года было удовлетворено ходатайство стороны истца о назначении посмертной судебной комплексной психолого-психиатрической экспертизы на предмет определения: страдал ли <ФИО1> по состоянию на 02 декабря 2013 года какими-либо заболеваниями в такой степени, в которой это повлияло на способность понимать значение совершаемых им действий или руководить ими при подписании оспариваемого договора и способен ли он был понимать значение своих действий или руководить ими на момент подписания договора исходя из имеющихся заболеваний или индивидуальных психологических особенностей.
Судом апелляционной инстанции было получено заключение от 31 марта 2015 г. комиссии экспертов СПб ГКУЗ <...>, в соответствии с выводами которого <ФИО1> в момент подписания оспариваемого договора дарения мог понимать значение своих действий и руководить ими. В соответствии с выводами психолога, у <ФИО1> не выявлено индивидуально-психологических особенностей (а именно, нарушений в интеллектуально-мнестической и эмоционально-волевой сфере), которые могли бы существенно повлиять на его способность понимать значение своих действий и руководить ими в период подписания 02 декабря 2013 г. договора (л.д. 219 - 224, т. 1).
Между тем, судебная коллегия пришла к выводу о необходимости назначения повторной посмертной комплексной психолого-психиатрической экспертизы, поскольку в первоначально полученном экспертном заключении от 31 марта 2015 года <...> не нашло обоснование влияния на <ФИО1> медицинских препаратов, сведения о введении которых <ФИО1> отражены в медицинской документации при поступлении 01 декабря 2013 года в <...>, т.е. полученных в период, предваряющий совершение оспариваемой сделки.
В распоряжение экспертов <...> была предоставлена, в числе прочих медицинских документов, медицинская карта стационарного больного <ФИО1>, оформленная 01 декабря 2013 года при поступлении <ФИО1> в <...>, указано время поступления <ФИО1> - 19 час. 30 мин. Указанная карта, оформленная врачом <ФИО3>, содержит лист врачебных назначений (лист 5), в котором зафиксированы как препараты, назначенные <ФИО1>, но в отношении которых не имеется сведений об их принятии пациентом (введении пациенту), так и имеются сведения о принятых 01 декабря 2013 года <ФИО1> препаратах (введенных при поступлении). В карте имеется запись о том, что в тот же день - 01 декабря 2013 года в 19 час. 50 мин. <ФИО1> отказался от лечения, в карте имеется отказ от дальнейшего лечения, подписанный от имени <ФИО1>, и запись врача о том, что 01 декабря 2013 года в 21.00 час. больной ушел в сопровождении родственников.
Допрошенный 20 мая 2015 г. в качестве свидетеля врач <ФИО3>, за подписью которого оформлена указанная медицинская карта, дал пояснения о возможном влиянии препаратов, сведения о введении которых пациенту имеются в медицинской карте, в том числе: невнятность речи, дезориентировка во времени, сонливость, подавленность, недостаточность действия центральной нервной системы, в том числе и на следующий день после приема. Согласно показаниям указанного свидетеля, действие препаратов может иметь пролонгированный эффект.
Поскольку возможное влияние медицинских препаратов, сведения о введении которых <ФИО1> 01 декабря 2013 года зафиксированы в медицинских документах, не получило отражения в экспертном заключении от 31 марта 2015 года, определением от 27 мая 2015 года было назначено проведение повторной судебной комплексной психолого-психиатрической посмертной экспертизы с участием эксперта - нарколога. Экспертное исследование поручено ГКУЗ <...>.
Одновременно на разрешение комиссии экспертов был поставлен вопрос о влиянии принятых 01 декабря 2013 года медицинских препаратов на состояние <ФИО1> на момент личной им подачи 03 декабря 2013 года, не позднее 13 час. 49 мин., в регистрирующий орган заявления о переходе права собственности по оспариваемому договору, когда им совершены действия, свидетельствующие о выражении воли на отчуждение спорного объекта. Включение данного вопроса обосновывалось тем, что точный момент подписания <ФИО1> оспариваемого договора, датированного 02 декабря 2015 года, не установлен. Представитель ответчика в судебном заседании 27 мая 2015 года поясняла, что оспариваемый договор был подписан сторонами не 02 декабря 2013 года, а 03 декабря 2013 г. при подаче <ФИО1> совместно с И. договора и заявлений в регистрирующий орган для регистрации перехода права собственности. В материалах дела отсутствуют доказательства, посредством которых данную неопределенность можно устранить, однако, судебная коллегия пришла к выводу, что при таких обстоятельствах юридически значимым моментом, свидетельствующим о наличии или отсутствии воли на совершение оспариваемой сделки, является момент подачи <ФИО1> заявления в регистрирующий орган о регистрации договора и перехода права на объект недвижимости, который имел место 03 декабря 2013 года не позднее 13 час. 49 мин., т.е. по прошествии периода времени с момента приема препаратов, введенных ему 01 декабря 2015 года (л.д. 52, т. 1).
Согласно полученному заключению комиссии экспертов ГКУЗ <...> от 30 июня 2015 года N <...> учитывая отсутствие объективных данных о состоянии подэкспертного 02 декабря 2013 года, ответить на вопрос о влиянии медицинских препаратов на способность <ФИО1> понимать значение своих действий или руководить ими на 02 декабря 2013 года не представляется возможным. Между тем, в период подачи заявления в регистрирующий орган о регистрации перехода права собственности 03 декабря 2013 года не позднее 13 час. 49 мин., <ФИО1> по своему психическому, психологическому состоянию (с учетом индивидуально-психологических особенностей) мог понимать значение своих действий и руководить ими (л.д. 2 - 11, т. 2).
Полученное экспертное заключение ГКУЗ <...> от 30 июня 2015 года N <...> судебная коллегия оценивает в соответствии с требованиями ст. 60, 67, п. 3 ст. 86 ГПК РФ как полное, ясное, обоснованное и не имеющее противоречий между исследовательской частью и выводами, не усматривает оснований ставить под сомнение его достоверность. Экспертами приняты во внимание все обстоятельства дела, подробно проанализированы данные медицинской документации подэкспертного, исследованы свойства медицинских препаратов, сведения о приеме подэкспертным которых имеются в медицинской документации, их возможное влияние и период такого влияния, а также отмечены несоответствия между данными о дозе вводимого препарата, и рекомендованной разовой дозе, несоответствия в оформлении медкарты существующим требованиям.
Судебная коллегия также принимает во внимание, что данное заключение не противоречит первоначально полученному экспертному заключению <...> от 31 марта 2015 года.
Таким образом, оценка имеющихся в деле доказательств позволяет заключить, что момент, когда <ФИО1> определенно выразил волю на совершение оспариваемой сделки установлен - 03 декабря 2013 года, не позднее 13 час. 49 мин., и в указанный момент <ФИО1> мог понимать значение своих действий и мог ими руководить, соответственно, предусмотренные законом основания для признания оспариваемой сделки недействительной, отсутствуют. Иных доказательств, позволяющих прийти к противоположным выводам в материалах дела не имеется.
Отказывая в удовлетворении иска Д., суд первой инстанции исходил из того, что стороной истца не представлено надлежащих и допустимых доказательств, дающих основания полагать, что <ФИО1> не мог понимать значение своих действий и руководить ими при заключении договора дарения. Несмотря на то, что судом первой инстанции необоснованно было отказано стороне истца в назначении экспертизы, в противоречии с положениями ст. 35, 55, 56, 57, 60 ГПК РФ, доказательства, собранные согласно абз. 2 ч. 1 ст. 327.1 ГПК РФ в ходе апелляционного рассмотрения, в том числе, полученные экспертные заключения не позволяют прийти к иным выводам.
На основании изложенного, судебная коллегия не усматривает оснований для отмены или изменения решения суда первой инстанции.
Руководствуясь ч. 1 ст. 328, ч. 1 ст. 329 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, судебная коллегия по гражданским делам Ленинградского областного суда
определила:
решение Выборгского городского суда Ленинградской области от 25 сентября 2014 года оставить без изменения, апелляционную жалобу Д. - без удовлетворения.
© Обращаем особое внимание коллег на необходимость ссылки на "REALTIST.RU | Теория и практика управления недвижимостью" при цитированиии (для on-line проектов обязательна активная гиперссылка)